Если бы не глубокая любовь, которую она испытывала к этой семье, особенно к Саре, она бы ушла. Ушла бы прямо сейчас, прежде чем у Уилла появится возможность искромсать ее словами. Они были правы – они все были правы, включая Эрика: она только и делает, что доставляет всем неприятности. Безусловно, намерения у нее самые лучшие. Те самые, которыми устлана дорога в ад. И теперь она понимала почему.
Но она не ушла. Она не сбежит. Может быть, она и была трусихой, но она не была бессердечной. Она осталась в часовне, одна, в то время как
Эдриэнн закрыла глаза, когда услышала, как открылась дверь часовни. Это был он. Она призвала на помощь все свое мужество. Она слышала, как он шел по мягкому ковру прямо к ней.
Она сидела в первом ряду, и вместо того, чтобы нависнуть над ней, он опустился на колени.
Когда он нежно взял ее за руки, она медленно подняла глаза и встретила его взгляд.
Она знала, что он собирается сказать.
Он нежно сжал ее руки.
– Эдриэнн, – позвал он почти шепотом.
Должно быть, она умерла, иначе почему он не набрасывается на нее с криками? Эдриэнн задрожала. Сначала дрожь охватила ее сердце, все ее внутренности, потом вырвалась наружу.
– Скажи мне, – с трудом выговорила она сквозь сжатые зубы.
Он на мгновение растерялся, потом ответил:
– Мы… мы еще пока ничего не знаем.
Она испытала огромное облегчение, и ее мускулы расслабились.
Его глаза были зелеными и словно бархатными.
– Но я хочу, чтобы ты кое-что знала.
Она не представляла, что Уилл может быть таким мягким. Может быть, она просто сходит с ума.
Он поглаживал ее руки подушечками больших пальцев.
– Я хотел найти тебя, чтобы убедиться, что ты не вздумала винить себя в произошедшем.