– Ну чё ты, – издевательски ответил Моржов. – Никакого секса. Мы чисто по работе.

Он безнаказанно играл с Розкиными грудями, и Розка то ли заплакала от досады, то ли засмеялась от бессилия.

– Вот сейчас попадёт кто навстречу – а я с голыми сиськами… – простонала она.

Моржов приблизил губы к её ушку.

– Вон справа отворот, – подсказал он. – Рули туда.

– Сам рули… Я не сумею…

– Ага, ща. Я возьму руль, а ты сразу топик обратно натянешь.

– Жопа ты жопская… – едва не прорыдала Розка. Моржов чуть-чуть притормозил, но не настолько, чтобы Розка осмелилась рвануться и спрыгнуть с велосипеда.

– А-а!.. – завопила Розка.

– Не паникуй, – бодро сказал Моржов и попридержал Розку за локти, руководя манёвром.

Розка повернула руль. Велосипед рыскнул, но не упал, а перекатился через обочину и оказался на просёлке.

– Теперь вперёд, – распорядился Моржов и снова нажал на педали.

Просёлок уводил куда-то вниз. Моржов прикинул и решил, что этот просёлок – старая дорога с шоссе на Колымагино. Ею уже почти не пользовались, потому что за разъездом была построена новая дорога с бетонным мостом через Талку. Засохшие колеи просёлка отпечатали рубчатый след тракторных протекторов. Велосипед затрясся, а Розкины груди запрыгали, как мячики. Моржов поймал их в ладони, словно этим успокаивал Розку.

– Расшибёмся, бли-ин!.. – орала Розка.

На просёлке солнечный свет не громоздился уже столбами и полосами, а был мелко наколот на огни, словно пространство засахарилось. Моржов опустил одну руку и начал расстёгивать на Розке брючки. Розкин животик был круглый и твёрдый от напряжения, но напрягалась Розка не из-за Моржова – она трусила ехать под горку.

По сосновому склону просёлок скатился к Талке. Здесь грудился старый бревенчатый мост. По его настилу колеи были выложены досками. В пазах меж брёвен росла трава. Блестящая, мелкая Талка ныряла под мост, словно кланялась.

– Приехали! – объявил Моржов и надавил на тормоза.

Он спрыгнул с велосипеда первым, опережая Розку, присел, одной рукой придерживая агрегат за седло, а другой рукой подхватил Розку под колени. Глаза его чуть не вылезли от натуги, когда он распрямился, поднимая Розку и наваливая её себе на плечо. Розка только охнула. Тяжёлыми, грубыми шагами Моржов быстро пошёл с дороги на берег Талки, за ближайший куст, унося Розку на плече, будто кентавр. Велосипед остался лежать на дороге, изумлённо поблёскивая спицами ещё вращающегося колеса.

На бережке Моржов поставил Розку в траву, сразу обнял её и принялся целовать, не желая дать Розке опомниться. Бревенчатая громада моста неподалёку выглядела как сторожевая стена острога боярина Ковязи.