Она подняла на него взгляд.

– Как у тебя дела?

– Хорошо. – ответил он. – У меня все хорошо.

Тиа принялась намыливать Тодду спину.

– Сегодня днем к нам один парень с работы заходил.

– Да? – мягко переспросил Джонсон. – Кто?

– Новенький. Ты его не знаешь. В общем, его заинтересовала та твоя старая развалюха, он готов ее купить.

– Правда? Но она же не на ходу.

– У него такое хобби. Любит чинить старые колымаги.

Уилл посмотрел на зеркала. Все они запотели.

– Но у меня эта машина много лет. В тех пружинных сиденьях и заржавелой хромировке – сентиментальная ценность.

Тиа улыбнулась.

– Я знаю. – Они с Уиллом занимались любовью в ее просторном салоне, словно парочка похотливых подростков вскоре после того, как познакомились на опустевшей во внеурочное время парковке «Садов». – Но я устала от того, что она просто сидит в гараже и занимает место. Чудесно же будет ставить обе машины внутри?

Он подумал мгновенье, затем резко повернулся к выходу.

– Обсудим.

– Я не желаю больше видеть это зеленое чудовище у себя в гараже, – произнесла она.

– Папа! – крикнул Тодд из слякоти своей ванны с теплой водой. – Я тебя люблю!

Джонсон спустился и вышел на пляж. В темноте прибой казался громче. Ветер откуда-то снаружи в соленой ночи мягко, настойчиво нажимал на очертания его лица, словно примерял маску. Приятно ощущать, как незримо на него в кои-то веки движется сила, и знать, более или менее, природу ее крепости и порядок ее интереса к нему. Каждая отдельная жизнь, казалось, служит всего лишь плодотворной средой для выведения таинства. И по мере того, как организм стареет, тайны множатся, целые колонии их – как пространства между звездами, и столь же многочисленны. Тьма, что тебя заглатывает.

Немного погодя он услышал, как из-за спины, шурша по песку, приближаются шаги, затем ощутил руку Тии у себя на спине.

– Красиво, – произнесла она, – правда?