Неудача была скандальной, что усугублялось спецификой литературной репутации автора, некогда слывшего нонконформистом, мятежником, буяном, но вот уже десять лет как ставшего образцово лояльным и требовавшего признания за собой статуса советского классика, непогрешимого в области истолкования партийной политики. Возможно, по этим причинам Маяковский – его стихи, биография – едва ли не главный объект иронического осмысления в обзоре «литературно-театральной Москвы» Ильфа и Петрова.
Однако упоминания об этом стали невозможными с 1935 года. Итог спорам о наследии покончившего самоубийством поэта был тогда подведен хрестоматийно известной сталинской резолюцией: «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям – преступление».
Ситуация не изменилась даже после смерти генсека. Маяковский оставался классиком советской литературы, соответственно, Ильфу и Петрову надлежало относиться к нему с любовью и уважением.
Л. Ю. Брик, жене О. М. Брика (1891–1978), посвящены многие стихи Маяковского. Важно также, что «Лиля и Ося», как поэт называл их, – персонажи уже упоминавшейся «октябрьской поэмы».
Авторы «Двенадцати стульев» не раз возвращались к теме отношений Маяковского и четы Бриков. Это шутки, предназначенные «для своих», узкого круга профессиональных литераторов.