Предположим, дочь Ильфа ошиблась и фотоаппарат куплен гораздо раньше. Но от этого ничего не меняется.

Даже если один из соавторов и стал фотографом-энтузиастом, его увлечение не мешало обоим регулярно печатать в периодике рассказы, повесть, очерки, фельетоны. Тут Ильф не «увиливал». И год спустя он был по-прежнему увлечен фотографией, а работе над «Золотым теленком» это не препятствовало.

Сомнительны и другие причины, указанные в набросках книги об Ильфе. Так, Петров утверждал: «“Золотой теленок”. Писать было очень трудно, денег было мало. Мы вспоминали о том, как легко писались “12 стульев”, и завидовали собственной молодости».

Живописуя тяготы, Петров несколько увлекся. Особенно когда противопоставил «Двенадцать стульев» – «Золотому теленку».

В предисловии к «Записным книжкам» Ильфа, опубликованных в 1939 году, Петров рассказывал о «Двенадцатью стульях» совсем иное. Он утверждал: «Мы с детства знали, что такое труд. Но никогда не представляли себе, что такое писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью»[14].

Тут уж одно из двух. Были трудности или обошлось без них.

Нельзя даже сослаться на то, что, пока соавторы писали «Двенадцать стульев», они считали муки творчества непереносимыми, а по сравнению с «Золотым теленком» прежняя работа показалась легкой. Обе оценки даны Петровым в одно время – на рубеже 1930-х–1940-х годов[15].

Потому не убеждает и приведенная мемуаристом трогательная подробность – как соавторы «завидовали собственной молодости». Значит, когда Ильфу исполнилось тридцать лет, а Петрову, соответственно, двадцать пять, оба еще были молоды, но через полтора года изрядно постарели.

Странно выглядит и другая жалоба – «денег было мало». Значит, пока два газетчика работали над первым романом, доходы они получали сносные, а через полтора года, когда стали знаменитостями и тоже регулярно печатались, им вдруг стали платить меньше, либо неимоверно выросли потребности.

Допустим, трудности появились, когда соавторы завершили первую часть «Великого комбинатора». Но, согласно тому же абзацу в набросках книги об Ильфе, самым трудным оказалось начало работы: «Когда садились писать, сюжета не было. Его выдумывали медленно и упорно».

В общем, если и были помехи, так не те, что описывал Петров. Не относятся к ним «увлечение фотографией» и возраст.

Реконструированная нами история создания романа «Двенадцать стульев» подтверждает, что Петров изобретал небылицы вовсе не из любви к сочинительству. В силу причин политического характера он не мог правдиво рассказать о работе с Ильфом[16].