И для Старшего Ангела все было кончено. Нить перерезана. Он чувствовал, видел, как вокруг него вспыхивают искры. Теперь он знал, почему до сих пор не умер. Искры кружились. Он думал, что оставался в живых, дабы насладиться собственным праздником. Думал, что жив, дабы успеть искупить грехи. Думал, что живет, дабы успеть хотя бы в последний миг воссоединить семью. Но теперь он познал истину. Какое чудное световое торнадо.

Он оставался жить, чтобы спасти своего сына. Своего младшего сына. И он только что совершил самый героический поступок на свете. И сейчас он улыбался от радости, а вовсе не яростно. Он переплюнул героизм всех сыщиков во всех детективных книжках. Он превзошел собственного отца. Он показал Младшему Ангелу, из чего на самом деле сделан. На глазах у всех.

И Бог даже простил его, вернув домой Индио. В его родную семью.

Старший Ангел смеялся. Плечи его тряслись. Он утирал слезы.

– Я сказал: «Стреляй сюда!»

– Loco!^[296] – обругала его Перла.

Младший Ангел шумно выдохнул и тоже начал смеяться.

– Черт тебя побери, брат!

– А то! – Старший Ангел обратился к Индио: – Ты врезал ему, как Громила!

– Кто?

Старший Ангел рассеянно отмахнулся, потом пощупал бицепсы Индио.

– Как удар лошадиным копытом, mijo.

Индио покраснел. Ну да. Согласен. Он уложил мужика с одного удара. Черт. Он горд. И ему было приятно, что Старший Ангел называет его mijo. Но тогда почему он весь дрожит? И все глаз с него не сводят. Он думал, ему такое понравится, но, оказывается, это жутко действует на нервы.

– Индио, я так устал, – сказал Старший Ангел. – Не поможешь мне улечься в постель?

Индио наклонился и просто поднял Ангела на руки. А семья семенила следом, лишь бы посмотреть, как сын несет на руках отца.

– Тебе надо бы сесть на диету, старик.

Старший Ангел весело расхохотался.