У Эльги словно что-то оборвалось внутри; перехватило дыхание, в животе разлился жар. Это выходило далеко за грань их привычных шуток, а заодно и признанных отношений родства. Сердце дико застучало и пробудило ее от этого чудного оцепенения. При мысли о родстве она вспомнила, зачем позвала его к себе этим вечером.

– Уже все, – едва сумела выговорить она.

Мистина вскинул голову, тоже будто проснувшись.

– Закончилось благополучно, – выдохнув, добавила Эльга.

По глазам его было видно: он мучительно пытается вернуть свои мысли оттуда, где они сейчас, и сообразить, о чем она говорит. Потом блеснуло понимание.

– Уже? – хрипло спросил он. – Так быстро? Я думал, к утру разве что…

– Так третий раз же.

– И? – Он обеими руками требовательно сжал ее колени. – Что ты молчишь?

– Была бы «шишечка», я бы тебя в гриднице повеличала.

– Опять девка? Тьфу! – Мистина тряхнул головой, потом поправился с досадой: – Прости. От радости себя не помню.

Он поднялся и сел рядом с Эльгой. Глубоко вздохнул, пытаясь выбросить из груди разочарование. Эльга хотела заступиться за сестру, но молчала: не диво, что он огорчен. Какому же мужчине не хочется сына, а его жена обманывает надежды уже второй раз. Опять Велерад не получился…

– Ута не виновата! – сказала Эльга наконец. – Она может приносить сыновей. Ну, просто в этот раз не вышло. Дадут Рожаницы, не в последний. А?

Пытаясь вернуть их прежние игры, она толкнула свояка коленом: дескать, ты знаешь, что для этого нужно. Однако тут же пожалела: широкая ладонь мгновенно упала на ее бедро, будто мышь ловила, и Эльга отбила его руку. Это походило на ловкую игру или стремительный обмен выпадами в поединке, и Эльге стало легче; она невольно засмеялась, закрыла себе рот, чтобы не разбудить Святку.

– Может-то может, – Мистина оглянулся на нее, – а я слышал, бывают такие женщины, что у них сын получается только один раз – самый первый. А вдруг Ута из таких?

Эльга нахмурилась. Он прав, есть такое поверье. И ой как дурно выйдет, если единственного сына, что припасли для нее Суденицы, Ута родила не от мужа… Но в том не ее вина!

А потом Эльга вспомнила еще кое-что и прижала руки к груди. Кое-что касавшееся ее самой. Как раз в эти долгие зимние ночи, когда год близился к перелому, ей часто вспоминались предания ее лесной кривской родины. И самое страшное из них – то, прямо из которого она и убежала.

– Ой! – выдохнула она. – Сохрани Доля! Не говори так… Ты не знаешь…

– Чего?

– Помнишь… – Невольно Эльга придвинулась ближе к Мистине, желая чувствовать рядом живого надежного человека. – Да как это забыть! Ты знаешь, зачем у кривичей девок к медведю в лес посылают?