Девушка слегка поклонилась в знак приветствия, приблизилась к лежанке и положила ему на колени свое приношение. Это был зеленый росток с небольшими листиками, с гроздью растопыривших лепестки желтых цветков.

– Вот самовилина трава, – произнесла девушка. – Положи ее под главу себе, и через три дня будешь здрав.

– Ты кто?

Безотчетно Ингвар взялся за стебель, но, ощутив влажную плоть растения, отнял руку: осознал, что такое диво требует какого-то особого обращения.

– Я говорил, что это «заячья кровь», у нас тоже такая растет! – вставил Колояр. – А она говорит, это трава самовилина, а еще ее зовет «Еньова кровь», потому что…

– Потому что когда святому Еньо главу усекли, кровь его на землю пала, и от крови той выросла сия трава, – девушка обернулась к отроку, будто напоминая, что право рассказывать принадлежит ей. – Потому и расцветает сия трава в Еньову ночь, когда сядет на нее звезда небесная, и вся сила самовил в нее входит. Возьми, княже, и да принесет тебе здравье Бог и самовилина трава.

– Ты кто? – повторил Ингвар.

Он не мог понять, встречал эту деву раньше или нет: лица ее он прежде не видел, но не отпускало чувство, что она обреталась где-то рядом уже давно.

– Это Боянова сестра, – опять встрял Колояр. – И Калимирова.

– Князь Пресиян, сын Владимиров, был моим отцом, – девушка опять оглянулась на Колояра. – А ты, если будешь все время говорить вместо меня, тебе самовилы зашьют рот!

– А ты где траву взяла? – спросил Ингвар.

В стебле у него на коленях было нечто общее с девушкой – будто тот вырос из ее кос, где еще видны его зеленые собратья. Вся она казалась какой-то необычной: от ее присутствия покой наполнился запахом свежей, влажной зелени.

– От Калиницы.

– Солнцевой Невесты?

– Да. Она ушла! – Девушка показала глазами в небо за окном. – Видишь, как солнце ликует, в море омывшись? Под вечер в Еньов день, как пора ему домой, спускает оно златые лучи свои и делает из них качели на ветке дубовой. Садится на них Калиница и качается – все выше и выше. А солнце лучи свои подбирает и ее на небо втягивает. Лишь покрывало ее по небу расстилается, закатным багрянцем его одевает…

– Она качается, а потом покрывало сбрасывает, – на северном языке зашептал Ингвару Колояр, чтобы девушка не поняла. – Потом слезает, и все кругом кричат: ой, унесло солнце нашу Калиницу, будет она жить в небесных палатах… Все такое. А потом уж девки пошли травы искать, а идти за ними не велели. Говорят, силы не будет.

Ингвар невольно хмыкнул и покрутил головой. В возрасте Держановича они с парнями ходили смотреть, как девки купаются. А этому травы подавай!