А на кого похожа его младшая дочь? Эльге вдруг захотелось расспросить: а что, если и у той, правнучки Вещего, такие же глаза и волосы? Но она сдержала любопытство, неприличное в ее годы и при ее положении. Скоро сама все увидит. И какова бы ни была Олегова дочь – это ее невестка, мать будущих внуков. Так нужно для блага земли Русской: чтобы все потомки Вещего, кого Рожаницы пошлют в мир, стали детьми Ингорева рода, а не соперниками его.

– Буду кланяться. – Олег кивнул и вздохнул. – Неспокойно у меня на сердце, матушка.

– Отчего же?

– Как она здесь… одна будет, среди чу… – Он запнулся и не окончил.

Эльга усмехнулась и помолчала, подперев ладонью подбородок и глядя на него.

– А не помнишь, как ты через Ильмень ехал той зимой, когда стрый Одд умер, и меня за Ингвара сватал? Мне сравнялось семь лет. И ты просил моего отца с матерью, чтобы отпустили меня в Киев, к тебе с Мальфрид, или в Волховец – к Ульву и Сванхейд. Семилетнюю девочку. В этакую даль, на другой край света!

– Но они бы не сделали тебе никакого зла! – возразил Олег Предславич, смущенный этим напоминанием. – И уж конечно, мы с Мальфрид! И Ульв, и мы растили бы тебя как дочь!

Эльга продолжала смотреть на него с мягкой насмешкой, и Олег опустил голову.

– Мне самому тогда было двадцать лет, – вымолвил он, будто признался. – У нас еще не было детей. Что я понимал? И я очень хотел, чтобы уставы деда соблюдались. Если бы я начал с того, что нарушил самый важный – какой бы из меня вышел… князь?

Оба они вспомнили при этом одно и то же и оба смутились: Олег при мысли о том, как потерял дедов стол, а Эльга – как его обрела. Она не стыдилась своего прошлого, но надо иметь каменное сердце, чтобы не жалеть того, кого обездолила твоя удача.

– А у меня есть дети, – сказала она наконец. – И племянники. И скоро могут быть внуки. – Она бросила беглый взгляд на замершую возле укладки Святану в ее красном уборе молодухи. – Я знаю, что это такое. Но я не виню тебя: ты поступил правильно, потому что выполнял волю деда. Иных и раньше от родных увозят. Вон Деляна, ты ведь помнишь – ее трех лет сюда забрали от матери!

Они еще помолчали. Древлянку Деляну трехлетней девочкой обручили с Оди, единственным сыном Олега и Мальфрид, который умер после изгнания семьи из Киева, в возрасте двенадцати лет.

– Но твоя дочь – не дитя, – мягко, но уверенно продолжала Эльга. – Она выйдет замуж в тех же годах, что и я вышла. И мы тут не медведи черные! Мы с ней родня, а теперь она мне и вовсе дочерью станет. Ты Предславу часто видишь – разве ей здесь плохо? Обижают ее?