– Я не стал… После того обручения она принадлежала тебе, а не мне, поэтому я не позволил… хотя жена очень хотела. Но все же… – Он взглянул Эльге в лицо. – Позволь ей принять крещение. Ты не понимаешь, как это важно для нее. В Христовой вере я нашел себе спасение. Ты думаешь, я, внук моего деда, сын моего отца, выдержал бы это все, что мне пришлось на долю? – Вдруг разгорячившись, Олег заговорил громче. – Выдержал бы я этот позор, смерть отца, эти унижения, поражения, изгнания? Не бросился бы на меч, не пошел бы в безнадежную битву, как братья моего отца, чтобы пасть на поле среди дружины, но не жить бродягой!

Взгляд Эльги изменился. Она будто задавалась вопросом: а и впрямь, почему же он этого не сделал? До сих пор все мужчины столь знатного рода, с которыми ее сталкивала судьба, поступали именно так. Уличский князь Драгобой, о победе над которым Ингвара она немало слышала в первый год своего замужества, ловацкий князь Дивислав и его сын Зорян, Сверкер смолянский, Володислав древлянский, Жировит волынский, а также много других, чьи имена она знала из преданий. Но не Олег-младший. Раньше она думала, что у него просто не хватало духу… или здесь что-то другое? Ведь если бы ее спросили, считает ли она племянника слабодушным трусом – да нет, он не такой человек.

– Меня спасло одно, – продолжал Олег, и Эльга чувствовала, что впервые за двадцать лет знакомства он позволил ей заглянуть себе в душу. – Господь говорил: даже малая птица не упадет на землю без воли Отца нашего. И если малая птица… то чего же бояться нам, ведь мы лучше птиц… Никто не погибнет без воли Божьей, и мы, к вечному спасению предназначенные, не будем жить без Промысла Божьего. Я знал, что все эти беды, и горести, и поражения, и унижения – все это Промысел Божий надо мной. И повторял слова Иова: Господь дал, Господь взял, да будет имя Господне благословенно. Без этого не выжил бы. Без веры не выжить человеку. Ты должна это понять, – он снова поднял глаза и устремил на Эльгу взгляд почти молящий. – Разве ты мало невзгод в жизни повидала? И ты, и Утушка. Ты мужа лишилась, теперь своим умом живешь. Как тебе не страшно? А приняла бы Христову веру – бояться стало бы нечего, жила бы за Господом как за стеной каменной. Господь для верных Ему – пастырь добрый, а если и посылает беду – то и в этом благо.

– Какое же благо? – перебила его Эльга, изумленная скорее горячностью этого спокойного человека, чем содержанием его речи. – Я, Ута… Ута в шестнадцать лет вдовой осталась, пару месяцев замужем побыла, дитя потеряла! Какое благо?