– Но месяц – это не так уж много. Ингвара и больше в Киеве не бывало – иной раз и по полгода ждали.

– Ингвар-то с дружиной ходил. А теперь дружина-то дома…

– До Таврии далеко. И по хорошей погоде – месяц добираться, а по осени, по распутью, непогоде… Нужно ждать и надеяться…

«На Бога», – хотела Эльга сказать, но побоялась услышать в ответ: «Где же он, твой бог? Отчего не помогает?»

– Мы, само собой, князя нашего очень ждем живым и невредимым, – вступил в беседу Любокрай, – только мы ж не вещуны… и вещуны сказать не берутся, когда он воротится. А без головы жить неуютно, – боярин беспокойно засмеялся, но никто шутки не поддержал. – Скажи уж нам, матушка, не томи…

– Что я должна сказать? – Эльга пыталась сдержать досаду и желание расплакаться у всех на глазах. Зачем они ее мучают? – Я не знаю, где мой сын! Если узнаю, хоть сон вещий увижу – сразу вас соберу и скажу, Богом клянусь!

– Да ты другое скажи! – тоже с досадой воскликнул Доморад. – Если Святослав совсем сгинул, кто у нас князем-то будет?

Повисла тишина. Эльга судорожно сглотнула и схватилась за грудь, будто эта краткая речь ее ударила.

Христос Пантократор! Вот о чем подумать призывал Асмунд! До сих пор ее мысли о будущем не шли далее рубежа «вернется – не вернется», не осмеливались заглянуть за него.

– Потому что получается вот что, – начал Асмунд, и все обернулись на его суровый, уверенный голос. – Ты прости, сестра, но люди видят: второй раз у нас князь пропадает, оставив жену с дитем. Как Ингвар сгинул, так теперь и сын его. И нынешнее дитя еще меньше прежнего – на втором году. При тебе и Святше мы со свояком, – он кивнул на Мистину, – пять лет правили, а со Святшиным мальцом – пятнадцать лет будем править! А коли не доживем? У нас уж бороды седеют, да, свояк?

Мистина молча отвесил медленный кивок, пристально глядя на Эльгу.

– Уж говорят люди, не кончилась ли удача рода Олегова? – сказал Честонег, и Эльга вздрогнула.

– Говорят, не огневались ли боги на род ваш? – подхватил Доморад. – Чтоб два колена подряд такая беда…

– Что вы хотите от меня? – вырвалось у Эльги, но голос прозвучал еле слышно.

– Дружине нужен князь. – Асмунд посмотрел на нее, потом на Мистину. – Я не гожусь: я только Вещему родич, как и ты, но не Улебовичам. Тородд меня князем над собой не признает. А Тородда не признает Киев и полуденные русские земли, потому как Ингоревичей волховецких и ладожских здесь отроду не бывало. Явится Олег Предславич, но он больше не женат на дочери Ульва волховецкого и даже наследников его крови не имеет. Все наши данники вспомнят о древней воле и чести дедовых могил, и опять нам придется держать землю, чтобы не рассыпалась. Опять древлян воевать, уличей, волынян, смолян… У младенца годовалого в ручонках силы не хватит!