– Князь Святослав! – Асмунд послал коня вперед и вклинился между ними; оба племянника попятились. – Хватит! – отрубил воевода. – Потешили народ!

Эльга подъехала ближе. Лицо Святослава – замкнутое и жесткое – поразило ее так, что она растерялась и не могла понять: что сказать, что сделать? Давно нет того мальчика, которого она могла остановить одним словом.

– Святославе! – вновь настойчиво позвал Асмунд. – Не тому я тебя учил, чтобы с собственным братом драку затевать у всего города на глазах.

– Я не буду! – удивительно миролюбиво отозвался Святослав, но это миролюбие в голосе не вязалось с выражением глаз. – Слушай, брат…

Он снова подошел к Улебу, и тот повернулся, загораживая собой Горяну. Олег тоже шагнул к ним, Асмунд наблюдал с коня.

Но Асмунд смотрел на племянника-князя спереди. За спиной у Святослава сидела на лошади Эльга. И только она успела увидеть, как его рука зачем-то скользнула за пояс сзади.

– Слушай, ну, давай поговорим… – начал Святослав почти обычным голосом, точно вдруг сообразил, что ссора-то пустячная.

Правую руку он положил Улебу на плечо; тот отвлекся на это и, глядя в глаза брату, не заметил движения его второй руки.

Даже Эльга не успела ничего понять. Левый кулак Святослава, утяжеленный зажатой свинцовой бабкой, вылетел из-за спины и с размаху ударил Улеба по уху. От силы удара тот откинулся назад и рухнул спиной на телегу; люди вокруг вскрикнули, взвизгнули женщины. А Святослав схватил Горяну, поднял, будто она ничего не весила, перекинул через плечо и отскочил назад, к своему коню, которого держали его отроки. Перебросил ее перед седлом, вскочил сам, схватил одной рукой поводья, второй придерживая девушку, и свистнул, посылая коня вперед.

Лошадь Эльги от испуга прянула в сторону и резко развернулась, пытаясь умчаться; Эльга закричала, изо всех сил цепляясь за переднюю луку седла, чтобы не упасть. Ее отроки кинулись и повисли на поводьях, усмиряя лошадь. Но переполох поднялся кругом, на всем пространстве перед воротами Киевой горы: гриди Святослава раздались в стороны, пропуская его коня, другие кинулись вперед и потеснили людей Олега. Оружие Олеговых отроков лежало в телегах, и гриди, понимая это, поторопились отрезать их от телег: числом превосходя раз в пять-шесть, они сумели это без труда. Последними словами бранился Асмунд, удерживаясь на пляшущем коне; хуже всего то, что Улеб остался лежать на земле у телеги, почти под копытами, но отодвинуться от тела Асмунду мешала толпа и потасовка. Запряженные лошади тоже пятились, челядь не могла их толком удержать, телеги сталкивались одна с другой. Эльга кричала не переставая; отроки уже отвели ее лошадь в сторону и крепко держали с двух боков, княгиню тянули за подол, уговаривая сойти наземь, но она не замечала, пытаясь рассмотреть сквозь толпу и бегущие ноги, где Улеб. Ей казалось, он растоптан, и она кричала от неудержимого ужаса потери: племянник погибал у нее на глазах.