– К. – это Ксавье, ее муж, а Л. – видимо, тот самый Антуан Леблан? – спросила она.
– Да, – кивнул Марк. – Похоже, она так сокращает имена. Б. – Берт ван ден Берг.
Алис снова взглянула на текст.
– Хм, уже 31 августа. А потом опять апрель. Но если смотреть по порядку кадров на пленке, то все правильно!
Марк тоже посмотрел на фото.
– Листок! – воскликнули они одновременно.
Да, листок с датой 31 августа на фото выглядел иначе. Алис пролистала снимки – остальные записи были сделаны на белой бумаге, а этот оказался разлинован.
– Хм… выходит, это из другого дневника? Но почему он тоже есть на пленке?
Она зачитала написанное вслух:
31 августа Я даже не знаю, как об этом написать. Просто сижу и тупо смотрю на белый лист бумаги в дневнике. В душе полное опустошение. Ни мыслей, ни чувств, ни слов. Напишу сухо и коротко: сегодня К. пытался… Нет. Несколько раз пробовала и не могу даже вывести эти слова на бумаге. Все случилось внезапно. У нас снова была ссора, снова ревность. В последнее время он все больше подозревает Б. Хотя у нас вчера собралось столько гостей, мог бы приревновать к кому-то другому, но нет. Почему я говорила с Б. на кухне, почему, когда вернулась в гостиную, как-то по-особенному отводила взгляд… Все это, разумеется, выдумки, и я позволила себе рассмеяться, поскольку это и в самом деле нелепо. И тут он… я сама не поняла, как это случилось, он вскинул руку, обхватил мою шею пальцами и сжал и… наверное, я должна была потом сказать «нет». А если не сказала… все было как в тумане, я сама как будто не понимала, что происходит. В какой-то момент мне стало страшно, словно это не К., а кто-то чужой, и его поцелуи ощущались иначе, и запах, и все остальное, но я почему-то не могла ничего сказать, словно он стал зверем, которому нельзя сопротивляться. И я не понимала, что ощущаю, хорошо это или плохо, но даже если мне и было хорошо, то разве я хотела бы, чтобы это начиналось так? С такой ссоры и вспышки ревности? И понимал ли он сам, что делает? Вот что пугает меня больше всего…