– Он решил, что… это твое самое слабое место? – Было слышно, что она слегка улыбается.

– Похоже на то. – Марк горько усмехнулся. – Не только у меня есть… способность чувствовать людей.

Да, черт возьми. Как это вышло? Как получилось? И оказалось очевидно для любого, кто пристально наблюдал за ним со стороны. Девчонка, с которой он был знаком всего две недели. Эта неожиданная бескомпромиссная близость, звучание в унисон, возможность позволить себе быть откровенным, словно рядом с ней куда-то отступал вечный страх не вписаться, разрушить собой все, к чему прикасался. Вдруг протянувшаяся между ними нить – такая хрупкая, но такая крепкая. За которую он теперь держался изо всех сил в нелепой надежде, что из этого что-то выйдет. Или это очередное порождение больного сознания? Мираж в пустыне, да-да.

– Значит… этот сталкер… Винсент… он хромал?

– Нет. – Марк вздохнул. – Он был идеально здоров… тогда. Хромого я бы точно вспомнил. Видимо, потом что-то случилось. И… наверное, он винит меня и в этом.

– Марк…

Тон ее был решительным. Но ему не хотелось, чтобы она сейчас видела его лицо. Не хотелось поворачиваться. Не хотелось…

– Марк, иди сюда! – позвала Алис снова, кресло заскрипело. – А то я сейчас встану и… и упаду.

Он вздохнул и подошел к ней, присел рядом на корточки.

– Ты не можешь знать, что произошло бы или не произошло. Да, возможно, ты ошибся и сломал ему жизнь. А может… и спас кого-то.

– Но ты не…

– Это не твоя вина, Марк, – твердо перебила Алис. – Все, что случилось сейчас… это его и только его решение, понимаешь? Его выбор.

Ох. Это было то, чего Марк так хотел и чего так боялся. Поддержка, протянутая рука. Стремительное сближение, которое, раз начавшись, теперь только набирало скорость. И он понимал, что не может это остановить. Да и не хочет.

Сближение всегда означало разочарование. Неоправданные надежды. То, чего он всегда боялся. Закрытость и дистанция позволяли воображению достраивать желаемое, откровенность же лишала всех иллюзий. Показывала неприглядную правду, смотреть на которую не смогла даже Жанна Морелль, эта женщина, не знавшая слова «поражение».

А Алис… Марк в очередной раз поразился ее храбрости. Или способности слышать? Иной, чем у него, но все же. Ее не напугало признание в лесу. Не напугало чудовище на пожаре. Не напугали выплески его тьмы, звучащая в нем песнь лабиринта. Казалось, с каждым шагом, делающим их ближе, она, напротив, тоже открывалась. Шла к нему навстречу.

Вечный страх – не оправдать доверие, подвести, сделать не то, что от него ждут, что нужно тому, кто рядом, – накатывал неожиданно, волнами, но Марк все равно ощущал эту нить надежды. Он ведь мог… хотя бы попробовать? Обещать. Поклясться себе самому – делать все, что в его силах, чтобы дать то, что нужно его девочке.