Гарриет замерла. Сверху свисал тоненький вьюнок, тихонько подрагивая в такт ее дыханию. Дэнни, оглядывая окрестности, холодно скользнул по ней взглядом, и в глазах у него заиграли те самые странные, мутноватые бельма-блики, какие Гарриет видела на старых снимках солдат-конфедератов: загорелые дочерна мальчишки с точечками света вместо глаз смотрят пристально в самое сердце великой пустоты.

Тут он отвернулся. И Гарриет с ужасом увидела, что он стал карабкаться вниз – очень быстро, то и дело оглядываясь через плечо.

Только когда он добрался до середины лестницы, Гарриет очнулась и со всех ног кинулась наутек, обратно – по чавкающей, гудящей тропке. Она уронила блокнот, метнулась за ним. Зеленая змея крючком лежала поперек дороги, посверкивая в полумраке. Гарриет перепрыгнула через змею и, размахивая обеими руками, чтобы отогнать жужжащих мух от лица, помчалась дальше.

Она выскочила на пустырь, где стоял хлопковый склад – жестяная крыша, окна заколочены, вид заброшенный. Она услышала за спиной треск сучьев, запаниковала, на секунду застыла, отчаянно размышляя, что же делать. Она знала, что на складе было много укромных мест – кипы тюков с хлопком, пустые тележки, но поймай он ее там, и ей оттуда не выбраться.

Вдалеке послышался его крик. Хватая ртом воздух, держась за ноющий бок, Гарриет обежала склад (выцветшие жестяные вывески: “Пурина”, “Дженерал Миллс”) и помчалась по щебенке: дорога была широкая (машина проедет) с огромными проплешинами, залатанными рваной тенью от высоких смоковниц. Сквозь красную глину загогулинами проступал черный и белый песок. Кровь стучала у нее в висках, голова была похожа на копилку, в которой вместо монет вертелись и позвякивали мысли, ноги отяжелели, как будто бы она тащилась сквозь грязь или патоку, как бывает в кошмарных снах, и никак не могла двигаться быстрее, не могла понять, то ли ветки шуршат и трещат у нее под ногами (неестественно громко, как выстрелы), то ли под ногами у ее преследователя.

Дорога резко пошла под гору. Все быстрее и быстрее, она бежала все быстрее и быстрее, боясь упасть и боясь остановиться, ноги несли ее вперед, как будто были вовсе и не ее ногами, а каким-то простеньким механизмом, катившим ее по дороге, которая вдруг снова резко взмыла вверх, к высокой земляной насыпи – к берегу реки.

Река, река! Гарриет замедлила бег – тише, еще тише, вскарабкалась на середину отвесного склона, потом, задыхаясь от усталости, рухнула на траву и на четвереньках всползла наверх.

Шум воды она услышала даже раньше, чем увидела реку… Гарриет выпрямилась, колени у нее тряслись, прохладный ветерок обдул ее мокрое от пота лицо, и тут она наконец увидела поток желтой воды, который несся меж обрывистых берегов. А на реке везде – люди. Люди белые и черные, старые и молодые, люди, которые болтали, жевали сэндвичи и ловили рыбу. Вдалеке урчали моторные лодки.