Никогда еще боевые полеты не были столь опасными. Когда Хан впервые увидел идущие от горизонта до горизонта сотни «летающих крепостей», они поразили его своими гигантскими размерами. Длина крыла у этих чудовищ составляла почти 40 метров! Небо вокруг неприятельской эскадры кипело от ураганного огня тысяч крупнокалиберных пулеметов «Браунинг»…

Вслед за товарищами по группе Хан атакует летающие «амбары». Они растут так быстро, что начинаешь паниковать, что сейчас влетишь в «ворота сарая». Перед глазами вмиг проносятся яркой вспышкой все твои последние грехи.

Не дожидаясь, пока его самолет врежется в бомбардировщик, Макс нажимает кнопку стрельбы и почти сразу уходит глубоким скольжением вниз. На него сразу наскакивает не менее дюжины «Тандерболтов Р47». Словно голодные собаки они, мешая друг другу, спешат оторвать «шмоток мяса» от совершенно потерявшего ориентировку, ошеломленного врага. Кошмар какой-то! Как же это не похоже на «свободную охоту», которой Хан привык промышлять до сих пор.

Первоклассные американские истребители заставляют немца удирать от них на пределе возможностей своего «фокке-вульфа». У самого аэродрома они все-таки догоняют беглеца. До своей базы с зенитными орудиями рукой подать. Но с него довольно! Макс аварийно сбрасывает фонарь кабины, переворачивает истребитель «на спину» и вываливается из совершенно исправного самолета. Вскоре над головой громким хлопком распускается спасительный купол парашюта…

Итогом первого месяца пребывания Хана во Франции стали два поврежденных вражеских бомбардировщика, один сбитый «тандерболт» и тик правого глаза, который он заработал на нервной почве. Всеми правдами и неправдами, задействуя свои связи в министерстве авиации и среди партийной верхушки, Макс пытался перевестись обратно в Россию. Там теперь тоже стало очень опасно. У русских в большом количестве появились закаленные в боях асы, много хороших самолетов. Но там хотя бы многое зависело от твоего летного мастерства. Воздушные поединки с вражескими истребителями Макс всегда считал захватывающим, хотя и очень опасным спортом. Здесь же у него почти не было возможности проявить свое летное мастерство. Они словно пехотинцы — в полный рост шли на вражеские доты под кинжальным огнем.

Максу было плевать, что о нем думают сослуживцы, среди которых даже ходил такой анекдот: «Кого можно считать трусом? Ответ: летчика Западного фронта, который перевелся на Восточный фронт». «В душе каждый из них мечтает о таком переводе», — презрительно думал барон.

Друзья в Берлине обнадеживали: вопрос вот-вот будет решен. Хану почти выхлопотали место командира группы одной из прославленных эскадр, ведущих бои под Курском. Но каким-то непостижимым образом рапорт известного эксперта попался на глаза самому рейхсмаршалу. Геринг тут же позвонил командующему 3-м воздушным флотом Хуго Шперле: