— Командир, я слышу странный шум во втором двигателе, как будто кто-то стучит маленьким молоточком! — встревоженно сообщил Сергей.

Леонид прислушался, и на его лице отразился ужас.

— Товарищ второй пилот, необходимо срочно конфисковать молоток у злоумышленника из второго двигателя.

Сергей начал жать на кнопки, на панели загорелись и погасли лампочки.

— Задание выполнено, товарищ командир.

— Ну, вот и шуму конец, Александра. Вам очень повезло, что за штурвалом этого самолета сижу я.

— Товарищ командир, из второго двигателя слышатся стоны.

— Сергей Иванович, пора вернуть молоточек типу из двигателя номер два.

Сергей снова нажал на кнопки:

— Сделано, командир. Засранец просит серп.

Все расхохотались. Бортрадист протянул Леониду радиограмму:

— Плохие новости из Лондона, командир.

* * *

Смог зимы пятьдесят второго стал убийственным для британской столицы. Четыре тысячи человек умерли, задохнувшись угарным газом и ядовитыми испарениями, но худшей в истории города была зима пятьдесят первого. В городе воняло тухлыми яйцами, видимость составляла не больше двадцати метров. Привыкшие ко всему лондонцы обменивались шутками насчет нечаянных купаний в холодных водах Темзы и подбадривали друг друга, напоминая, что Клод Моне придумал импрессионизм именно благодаря призрачному туману. Много раз Лондон оказывался отрезанным от остального мира. Ни один самолет не мог приземлиться в Хитроу. Во вторник девятого января 1951 года Леонид получил приказ свернуть на Париж и садиться в Ле-Бурже, но аэропорт был перегружен, поэтому Ил перенаправили в Орли. День подходил к концу, никто не мог сказать Леониду, как долго продлится вынужденная задержка, и он предвидел капризы и недовольство пассажиров, но, как ни странно, сообщение было воспринято спокойно. Летевшие этим рейсом заместитель министра и семь депутатов Верховного Совета решили использовать непогоду на благо франко-советским отношениям. Нужно было найти такси и гостиницу для делегации. Лучше всего, если найдутся места в «Мёрис».[131] В здании аэропорта было открыто всего одно справочное окно, и служащая явно не собиралась заниматься проблемами советской делегации. Высокая молодая женщина в форменном, цвета «жандарм», пиджаке компании «Эр Франс» и фетровом берете невозмутимо улыбалась слугам народа, пытавшимся объясниться с ней на ломаном французском, и делала вид, что не понимает ни слова.

— Я представитель компании «Эр Франс», а не турагент.

— Где находится турбюро?

— Оно сейчас закрыто. Попытайте счастья на Елисейских Полях.

— Вы… звонить туда.