— Что там, ну что там? — начали спрашивать в задних рядах. Видно было не всем.

— Дайте пройти мне, пустите! — воскликнула женщина в голубом и, отпихнув молодого проходчика, первая ворвалась в коридор.

А там на полу у решетки сидела хозяйка Тойоты и жадно, как воду, глотала воздух. И воздух за решеткою был — чистый, сладкий, как будто и правда на той половине ничего не случилось. Поэтому женщина в голубом закрыла сначала глаза и глотнула жадно и про запас, словно и там, в этом нормальном месте все тоже могло вдруг закончиться. И глотнула еще, и глотнула. А после прижалась щекой к металлическим прутьям, чтобы увидеть, насколько и как далеко продолжается эта нормальность, просунула в нее руки и крикнула:

— Эй! Эй, кто-нибудь! Мы здесь, кто-нибудь, помогите!

— Да нету там никого, — сказала ей с пола хозяйка Тойоты, и женщина в голубом поверить в эти слова отказалась, хоть видела и сама. И так рассердилась, что едва ее не лягнула, нахалка какая, сидит тут, смеется. Хозяйка Тойоты не смеялась, но такое нельзя было говорить, нельзя было думать. Заткнись, дрянь, заткнись.

— Это ж в область поток, — сказал рядом мордатый владелец УАЗа. — Ну сколько их там в воскресенье ночью, машин двадцать. В начале стоят все просто, до них километра два, не услышат.

Он тоже не смеялся, однако и он, казалось женщине в голубом, был как-то перед ней виноват. Зачем тогда было сверлить, ломать двери, показывать чистый асфальт и лампы. Какая-то в этом ей виделась злая, жестокая шутка, которую пошутили лично над ней.

— И что теперь — всё, да? — спросила женщина в голубом, уже позабывшая, что говорить такое нельзя. — Вы что тогда предлагаете, интересно? Ходить сюда и дышать по очереди, вы так предлагаете, да? Не хватит тут места всем, вы понимаете, не поместятся все! А маленьких как сюда, смотрите, как тесно, потопчут же маленьких!

Уже у нее звенел голос опасно и громко, и люди снаружи заволновались. Да что ж там такое, господи, в каком смысле места не хватит, кому, вон свет же горит, посмотрите, горит же свет. И толкались уже на пороге — без драки пока, но тревожно и гневно, то есть как это места не хватит, да вы издеваетесь, что ли, опять, значит, не хватит? Женщина в голубом согласна была абсолютно, ее собственных тревоги и гнева недоставало, и требовалось больше. Чтоб как-то собрать их и перенаправить — на решетку, проходчиков, инженера, владельца УАЗа и особенно на тощую дрянь из Тойоты.

А бригадир, сердитый и мокрый, шептался тем временем с таким же мокрым и сердитым инженером, и женщине в голубом не слышно было и не понятно, о чем они это, собственно, шепчутся и какое, собственно, право имеют они шептаться. Да у них просто не было совести, ни у кого, все было тут возмутительно и бессовестно, всё, всё, всё, как же так можно вообще, как не стыдно, хотелось ей закричать, хватит, хва-тит, прекратите немедленно.