И наутро он сообщил хозяйке, что съедет в начале года – при условии, что Клайв-младший больше не будет, черт подери, донимать его и путаться под ногами. Мисс Берил его решение явно огорчило, однако она ни словом ему не возразила, и Салли подумал (как думал уже лет сорок), что он, быть может, и правда опасен, как считают другие.

– Меня это не особо заботит, – ответил он Карлу Робаку. – Тоби говорит, я могу пожить у вас, пока что-нибудь не подвернется. “Хоть мужик будет в доме” – вот что она сказала.

За дверью вагончика раздался утробный рык, Распутин царапал и обнюхивал дверь. Уилл придвинулся к Салли.

– Интересно, с чего собака так тебя ненавидит? – полюбопытствовал Карл.

– Почему ты думаешь, что меня?

Снаружи снова донесся утробный рык.

Карл Робак хмыкнул:

– Голос его хозяина[41].

– Он может сюда зайти? – с опаской прошептал Уилл.

– А ты сам посмотри, – предложил ему Карл. – Подойди к окну. И выгляни из-за занавески.

Уилл не особо решительно, но все же сделал так.

– У двери стоит?

Уилл кивнул, Карл Робак встал и с силой пнул дверь. Снаружи донесся глухой стук.

– Он упал, – сообщил Уилл.

Карл покачал головой и взглянул на Салли:

– Ну не обидно ли? Отличный ведь был доберман, злющий как сатана. Испортили собаку.

– Слушай, – свернул на другое Салли, – у тебя вроде была для меня работа.

– Посмотрим. – Карл уселся обратно и снова задрал ноги на стол. – Та развалюха на Баудон еще твоя?

– Понятия не имею.

– Не знаешь?