– Да уж… – Джейни подошла к дивану, подхватила Тину на руки, потерлась носом о носик малышки. – Мамочка ненадолго уйдет, Куриные Мозги. Веди себя хорошо, слушайся бабушку.

– Она-то слушается, – заметила Рут. – Ты тоже веди себя хорошо.

– Бабушка никогда не вела себя хорошо, – указала Джейни, – а я почему должна?

– Чтобы не кончить, как бабушка? – предположила Рут.

Джейни посерьезнела, хотя лицо ее, к досаде Рут, продолжало светиться от предвкушения того, что сейчас ее будут лапать.

– Даже не знаю, что бы я делала без бабушки.

Когда дочь ушла, Рут дала волю слезам. Она плакала тихо, чтобы Тина не слышала. А та даже и не заметила, что Джейни ушла, и так внимательно рассматривала картинку в журнале, будто однажды ей предстояло держать по ней экзамен. Наконец Тина позволила Рут перевернуть страницу, широко улыбнулась, протянула ручку и взяла бабушку за ухо.

– Улитка, – произнесла Тина, указав на рисунок.

* * *

Часы в “линкольне” показывали половину четвертого утра; Клайв-младший не помнил, когда в последний раз бодрствовал в такую рань. И не просто бодрствовал. А был бодр. Бодрее бодрого. Сна ни в одном глазу. В свете фар мимо пролетали высокие деревья. Клайв представлял, как яркие, точно лазер, лучи его передних фонарей с легкостью прорезают кору, древесину, представлял, как гигантские деревья валятся, срезанные, позади его машины, преграждая дорогу погоне.

Впрочем, вряд ли за ним сразу будет погоня. А может, и никогда – в привычном понимании. Пожалуй, посредством компьютера можно отследить покупки по его кредитной карте, но не самого Клайва-младшего и не “линкольн”. И все же он наслаждался ощущением бегства и погони. Как в детстве, когда улепетывал от хулиганов, но тогда это его унижало, ему в голову не приходило, что убегать весело и приятно, что в бегстве есть вызов, оно не слепит тебя паникой, а освобождает, как знание, как вкус собственной крови. Клайв-младший провел языком по разбитой губе и улыбнулся. Кто бы мог подумать, что вкус крови прогоняет страх? А Салли, должно быть, знает об этом с юности. Это и придавало ему храбрости снова и снова с окровавленным носом подниматься с покрытой дерном площадки и устремляться в бой. Быть может, именно этому отец пытался научить Клайва: кровь и боль можно вытерпеть.

Правое переднее колесо “линкольна” задело мягкую обочину, Клайв-младший рывком вернул большую машину на двухполосную асфальтированную дорогу, так что сплошная желтая линия оказалась ровно посередине между колес, и вновь отметил, что, как ни странно, с самого отъезда из Бата он ни разу не почувствовал страха. Шел двадцать первый час его бегства, начавшегося рано утром на шоссе, ведущем к федеральной автомагистрали, где перед ним замаячил выбор, которого он не предвидел. На севере – Шуйлер-Спрингс и Лейк-Джордж, где Джойс дожидалась его с собранными чемоданами, на выходных они планировали лететь на Багамы. А Клайв вместо этого прибавил газу и поехал на юг и тут же почувствовал, что решение бросить Джойс вместе со всем прочим придало ему сил. Встреча с братьями Сквирз отчего-то позволила ему увидеть в новом свете все, в том числе и Джойс, Клайв впервые подумал о том, что она нервная, самовлюбленная и потасканная. Он вдруг с ошеломительной ясностью понял, что, женившись на ней, обречет себя на несчастье.