Сам знаешь куда.
Отвали! Реймер подивился, что голос его больше походит на голос Дуги, чем на его собственный. Оставь нас одних!
Могила Бекки выглядела не так, как прошлой ночью. Почти все лепестки роз, покрывавшие землю, сдуло ветром, а те немногие, что остались, побурели, пожухли на солнце, как и голые колючие стебли. Чуть поодаль, у изгороди, Реймер заметил подставку, прежде державшую розы, которые оставил любовник Бекки. “Навсегда”, – написал Питер Салливан. Почему он не подписался? Реймер дал такую же клятву той же самой женщине перед Богом, родными и друзьями, они с Беккой оба сказали “да”, а через считаные годы выяснилось, что “нет”. И с ее смертью для всех троих “навсегда” превратилось в “никогда”.
Небо над головой было отрадно синим – ни облачка, – и Реймер приободрился. Если (что вряд ли) призрак Бекки действительно существует, если она по-прежнему намерена его поджарить, ей придется очень постараться, чтобы извлечь разряд из такой безмятежной лазури. Впрочем, лучше ее не злить, подумал Реймер и произнес:
– Это я, Бекка. Я вернулся. Ничего себе, да? Два визита за двадцать четыре часа, хотя до этого я не был здесь целый… – Он осекся, решив сменить тактику. – Я тут пытался разобраться в себе и хотел тебе сказать… – Но и эта мысль оборвалась.
Так что он хотел ей сказать? Что прощает ее? (В этом он сомневался.) Что понимает ее? (Ой ли?) Разве он знает наверняка, что Бекка втюрилась в сына Салли, потому что тот умный, красивый, образованный и с ним можно поговорить о таких вещах, которые Бекке нравилось обсуждать? Может, дело было вовсе не в этом? Может, дело было в жарком сексе? Да и нет у него доказательств, что это действительно Питер Салливан. Лучше придерживаться того, что Реймеру точно известно.
– Я всего лишь хотел, чтобы ты знала: я сегодня рисковал собой. Поймал преступника. И спас жизнь человеку – по крайней мере, так мне сказали. А, и еще догадался, где Салли хранит блокираторы. Я же тебе говорил, что это он. В общем, ты в кои-то веки могла бы мною гордиться.
Тишина. Реймер смутно ожидал, что Дуги отпустит колкость, но колкостей не последовало.
– Пока ты была жива, я вроде ни разу не дал тебе повода мною гордиться. И мне очень жаль, что так вышло. А может, ты и сегодня не гордилась бы мною. Ведь я, если честно, практически тот же, ну, все тот же мужчина, за которого ты вышла замуж. Я по-прежнему лажаю. Я всего лишь хочу, чтобы ты знала: сегодня просто прекрасный день – по крайней мере, для меня. Первый взаправду хороший день с тех пор, как ты умерла. Наверное, я пытаюсь сказать, что уже не виню тебя за то, что ты нашла кого-то… получше. И я думаю, пора нам с тобой заключить уговор.