– Пятьдесят.

– Долларов?

– Тысяч.

– Ты всё шутки шутишь.

– А ты всё воду мутишь, в рифму. Мне все говорят, что ты стала офигенным риелтором. – И действительно, всякий раз, как Тоби в Шуйлере случалось продать за миллион долларов очередной объект недвижимости, кто-нибудь непременно считал себя обязанным подробно рассказать об этом Карлу. – Да и если ты продашь дом Салли, я окажусь на улице. С чего бы мне помогать тебе оставить меня без крыши над головой?

– Даже не знаю, Карлос. Даже не знаю.

Карл невольно улыбнулся.

– Эй, – сказал он.

– Что?

– Ты давно меня так не называла. – Этим именем Тоби звала его, когда они только-только поженились и она еще велась на все его уловки. Когда ему еще удавалось насмешить ее до колик. Когда она еще любила его. До того, как он дал ей множество поводов разлюбить.

– Ну да…

– Как тебе такое бредовое предложение? – начал Карл.

– Ничего другого ты предложить не можешь.

– Давай как-нибудь встретимся.

– А вот это уже не бред, а гораздо хуже.

– Или Сильвии это не понравится? – Поэтессу-подружку Тоби Карл прозвал Сильвией Плат. Разумеется, не совсем точно, поскольку Сильвия Плат, насколько помнил Карл, была самоубийцей, а не лесбиянкой. Но запасы познаний о поэтессах у Карла невелики, а Плат всяко лучше, чем Эмили Дикинсон, которая, насколько Карл помнил, тоже не была лесбиянкой.

– Вообще-то мы расстались.

– Да ладно! Почему?

– По той же причине, что и с тобой.

– Она тебе изменила?