– Думаю, у меня получится. – Вообще-то Реймер уже, кажется, его простил.

– Я попросила бы тебя простить и меня, если бы совершила какую-то ошибку, но я ничего такого не делала – если, конечно, ты не считаешь ошибкой, что я хранила тайну Джерома. Как по-твоему, я виновата?

– По-моему, нет, если ты сама не считаешь себя виноватой.

– И еще тебе придется выпустить меня из-за стола. Позволить мне заниматься тем, чему меня учили.

– Уж извини, но этого я не могу, – ответил Реймер. Кэрис прищурилась угрожающе, и он добавил: – Ты забыла. Я тебе больше не босс. Я уволился.

Она достала из кармана брюк то, что осталось от заявления об уходе, которое Реймер вчера вручил Гасу, заявление было разорвано на четвертинки, и Кэрис бросила обрывки на стол.

– Тогда ладно, – сказал Реймер и встал.

– Кстати, по поводу выпустить из-за стола…

Она шагнула к Реймеру, теперь между ними была только мусорная корзина. Кэрис и Реймер потянулись друг к другу. Когда их губы готовы были соприкоснуться, из губ Реймера в губы Кэрис ударил разряд статического электричества, и они отпрянули друг от друга.

– Ого! – воскликнули оба, тыльной стороной кисти потерли губы и удивленно уставились друг другу в глаза. На полу в кабинете лежал ковер, но все-таки.

– Это еще что за черт? – спросила Кэрис.

Дуги, подумал Реймер, попрощался и ушел с электрическим током, как и явился. Мысль совершенно дикая, хотя, может…

Их вторая попытка увенчалась успехом.

– Ого, – опять сказали они, но уже по другой причине.

– Вообще-то у меня тоже есть одно условие, – заявил Реймер.

– И какое же?

– Завтра утром ты поедешь со мной в среднюю школу.

Потому что если он остается – а он точно остается, – то через считаные часы ему предстоит подняться на сцену актового зала в его старой средней школе и выступить перед двумя сотнями слушателей с воспоминаниями об учительнице, которая в восьмом классе вела у него литературу. И сейчас мысль об этом – пугающая, безусловно, – вселяла в Реймера не только ужас. Если на то пошло, за последние сутки его ударило молнией и он справился со смертельно опасной змеей, а после такого публичные выступления видятся в новом свете. Блеснуть получится вряд ли, но все-таки его речь окажется точно не хуже, чем у преподобного Хитона на кладбище, – уж на Реймере точно будут штаны. И, в отличие от Хитона, он не согрешит против истины. Он расскажет собравшимся о книгах, которые давала ему мисс Берил, когда он был мальчишкой. О том, как он прятал их в шкафу, чтобы мать не подумала, будто он своровал эти треклятые книги. Он расскажет слушателям, что мисс Берил всегда была о нем гораздо лучшего мнения, чем он сам о себе, и тогда ее доброе мнение пугало его, поскольку казалось ему беспочвенным, нелогичным. И о том, как старушка вечно царапала “Кто такой Дуглас Реймер?” на полях его сочинений. И на долгие годы осталась на полях его памяти – как и подобает хорошей учительнице. Он расскажет им обо всем, поскольку уже давно хотел поблагодарить эту прекрасную женщину, да так и не собрался.