– К сожалению, не помню… Так давно это было. Столько времени прошло.

– И столько войн случилось?

– Да. Сплошные войны и революции… Германия, Италия, Россия, Марокко…

Долгим взглядом она окинула столик, за которым сидела спутница Мартина. Та проявляла признаки нетерпения.

– Говорили, что после того, как мы с вами расстались в Веракрусе, вы не покинули Мексику.

– Так и было, – кивнул он.

– Примкнули к Панчо Вилье, кажется?

– Да.

– И что же, оправдала Мексика ваши ожидания?

– Конечно.

Диана улыбнулась отчужденно и едва ли не загадочно:

– Забавно… Вы кажетесь человеком безобидным, но достаточно взглянуть вам в глаза, чтобы понять – это не так. В них теперь читается вся ваша биография. Вам никогда не говорили об этом?

– К счастью, мы теперь все реже смотрим в глаза друг другу.

– Это верно, – согласилась она. – Вернуться туда не намереваетесь?

– Вернулся бы, наверно, будь она такой, как тогда.

Американка, прощаясь, протянула ему руку:

– Рада была с вами повидаться, сеньор Гаррет.

– Взаимно, сеньора Палмер.

Мартин возвращался к женщине, которая его любила. И чем ближе подходил он к столу, за которым его ждала безмятежная красота, сулившая если и не забвение, то покой и счастье, тем явственней слышал, как смолкают в зале голоса и музыка, как звучат в нем треск далеких выстрелов, стук копыт на галопе, крики людей, убивавших и умиравших с бесхитростной простотой, какая дарована лишь тем, кто наитием постиг естественные законы судьбы. И, проходя мимо столов, он видел за ними, а может быть, где-то в отдалении от них, в нереальном мире, как улыбаются ему Панчо Вилья, Хеновево Гарса, Макловия Анхелес, Йунуэн Ларедо, Хасинто Кордоба, Том Логан и он сам, молодой инженер Мартин Гаррет, когда-то в окрестностях Селайи поднявшийся с земли и молча шагнувший к расстрельной стенке. И сейчас наконец он благодарно смотрел в лица людей, которые сделали из него того, кем он стал и кем пребудет до конца своих дней.