– Да, все так.

– А ведь Газуль все время твердил это нас погубит, на что я отвечал ему нас спасет цена. Качество почти такое же, но благодаря цене мы нашли свою нишу.

– Ты прав.

– И разве наш горнолыжный курорт не превратился в станок по печатанию денег, особенно после того, как я установил там снежные пушки?

– Да.

– Прекрасно, в таком случае живи себе спокойно в Торене, я сам могу вести все дела.

– Нет. У тебя все очень неплохо получается, это так, но самостоятельно вести дела ты сможешь лишь тогда, когда я так распоряжусь.

– В таком случае сейчас хотя бы перестань выносить мне мозг.

– А вот этого я тебе обещать не могу. Ни тебе, ни кому-либо другому.

– Ну что ж, я сказал, что хотел. А сейчас у меня много работы.

Элизенда тоже встала и, обойдя стол, вплотную подошла к Марселу, который яростно складывал документы в папку. Долгим взглядом посмотрела ему в глаза, после чего залепила ему звонкую и весьма болезненную пощечину. Так на закате своей деятельности Элизенда Вилабру произносила последнее слово.

54

Полковник Силван с суровым выражением на лице вылез из черной машины, нахлобучил на голову фуражку и занял позицию на Главной площади Торены в позе, обычно присущей алькальду Тарге: подбоченился, огляделся по сторонам, трижды или четырежды перекатился с пяток на носки, с носков на пятки и обернулся вокруг своей оси. Поза хозяина и господина. Хотя роста в нем было не больше метра шестидесяти, он был хозяином и господином. И пусть он был совершенно седым и говорил высоким фальцетом, но все равно он был хозяином и господином. Алькальд, облаченный, как и его прихвостни, в фалангистскую форму, поджидал высокого гостя у входа в мэрию. В сопровождении адъютанта и Валенти Тарги полковник вошел в здание. В кабинете алькальда военный явно опешил. Портрет Тарги. Он протянул руку за спину, и адъютант тут же подал ему сигару «Фариас» и поднес огонь. Делая первые затяжки, полковник внимательно изучал живой взгляд Тарги на портрете. Потом, не произнеся ни слова, прошел на середину кабинета, снял фуражку, которую тут же подхватил адъютант, и склонился над картами, разложенными на большом столе, вокруг которого в ожидании распоряжений замерли по стойке смирно два лейтенанта-картографа и учитель-фалангист Фонтельес, тоже облаченный в форму. Полковник Силван, не глядя на них, сказал вольно, а потом жестом велел доложить, что здесь случилось.

– Два пастуха донесли в мэрию о появлении подозрительных типов на старой тропе контрабандистов.

– А эти пастухи сами на чьей стороне?

– Приверженцы режима.