Tам собралось не меньше дюжины кузенов — большинство по линии Деборы, а кое-кто — по линии Джулии. Самые младшие одну за другой распаковывали настольные игры — не играть, а чтобы распечатать и перемешать все мелкие детали. То и дело кто-нибудь из них ни с того ни с сего принимался бузить. Те, что постарше, окружили Барака, который исполнял какой-то виртуозный акт жесточайшего насилия на телевизоре таких габаритов, что края его можно было увидеть только от противоположной стены.

Бенджи в одиночестве запихивал между пластин венецианской шторы смятые банкноты из "Монополии".

— Ты очень щедр к этому окну, — сказал Джейкоб.

— Это не настоящие деньги.

— Нет?

— Я знаю, что ты шутишь.

— Ты маму тут, случайно, не видал?

— Нет.

— Эй!

— Что?

— Ты, что ли, плакал, дружище?

— Нет.

— Точно? А похоже, плакал.

— Ни хрена себе! — выкрикнул кто-то из детей.

— Выражения! — гаркнул в ответ Джейкоб.

— Я нет, — сказал Бенджи.

— Ты грустишь о прадедушке?

— Не очень.

— Так что же тебя расстроило?

— Ничего.