— Десять лет?
— И я никогда его никому не показывал.
— Почему?
— Ну, пока был жив Исаак, я боялся, что предаю его.
— В каком смысле?
— Рассказывая правду о том, кто мы есть, какие мы.
— Какое же в этом предательство?
— На днях я слушал утром радио, научный подкаст, я такие люблю. Там брали интервью у тетки, которая два года жила в монреальской биосфере — под куполом в полной изоляции. Вот у нее. Довольно интересно рассказывала.
— Давай его послушаем.
— Да нет, я просто ищу сравнение.
— А я с радостью послушал бы прямо сейчас.
— Я даже не понимаю, всерьез ты или стебешься.
— Джейкоб, прошу тебя.
— Все равно не понимаю. Ну, в любом случае, она рассказывала, как жизнь в замкнутом куполе позволила ей понять, насколько все в мире взаимосвязано: этот ест этого, потом срет, чем питает вот этих, а они… понеслось. А потом стала говорить про то, что я уже знал — не потому, что я такой, на хер, умник, а потому, что это из тех знаний, которые есть у большинства людей, — что с каждым вдохом ты с большой вероятностью вдыхаешь молекулы, которые выдохнул Пол Пот, или Цезарь, или даже динозавры. Ну, про динозавров, может, я приплел. Меня что-то в последнее время стали занимать динозавры. С чего бы, не знаю. Лет тридцать я про них вообще не вспоминал, и вдруг ни с того ни с сего они мне снова интересны. Я слушал в другом подкасте…
— Ты слушаешь немало подкастов.
— Знаю. Это так. Стремно, ага?
— Ты спрашиваешь меня, стремно ли тебе?
— Унизительно это.
— Не вижу, почему.
— Ну что за человек будет прятаться в пустой комнате и прижимать к уху телефон на минимуме громкости, чтобы ему, и только ему было слышно, как оттуда тарабанят о чем-то глубоко постороннем, типа эхолокации. Это унизительно. А унижение унизительно. — Бутылкой из-под пива Джейкоб размазал по столу кольцо конденсата. — Ну в общем, в том, другом подкасте рассказывали, как все динозавры — и не б