– Дэвид, ну правда, ты не должен обо мне волноваться. – сказала Грета чуть более ворчливо, чем собиралась. – Но, скажи мне, у тебя были какие-то планы на это утро?

– Насколько я знаю, нет. А что?

– Ну, видишь ли, я уже вспомнила многое из того, что было до аварии, но я не понимаю, даже с учетом всего, что мне удалось об этом вспомнить самой, все ли ты мне рассказал. И у меня есть ощущение, что ты, возможно – конечно, из самых лучших побуждений, – торопливо добавила она, – какие-то части сократил. Так ли это?

Дэвид аккуратно сложил газету и опустил на колени.

– Да. Я не хотел тебя расстроить. Ты была такой хрупкой, Грета.

– Ну, может быть, давай договоримся – я пройдусь по всему, что знаю о том, что тогда случилось, а ты восполнишь мои пробелы. Это не займет много времени. Но мне кажется важным знать всю историю. Про Ческу, – уточняюще добавила она.

– Ладно, – но Дэвид явно не испытывал энтузиазма. – Если ты начнешь, я сделаю все, что смогу. Я просто боюсь, как бы это не оказалось для тебя слишком.

– Не окажется, – твердо ответила она. – Итак, я вышла из больницы, проведя там восемнадцать месяцев. Ава была тут, в Марчмонте, а Ческа – в Голливуде, да?

– Да. И в следующие шестнадцать лет не происходило ничего такого особенного, о чем тебе следовало бы специально знать. Но, к несчастью, все это превратилось в какой-то кошмар – о котором ты частично знаешь – незадолго до восемнадцатого дня рождения Авы…

37

37

АВА

Апрель 1980

Ава Марчмонт шла по аллее, переходящей в длинный проезд к Марчмонту. Зимой она ненавидела этот путь, особенно если шел снег. К моменту, когда она подходила к двери кухни, ее ноги полностью замерзали и ей приходилось долго отогревать их у плиты, чтобы они оттаяли. Но, слава богу, зима теперь оставалась только в воспоминаниях, а весной она просто обожала эту десятиминутную прогулку. Проходя мимо деревьев, растущих вдоль дороги, она заметила, что у их подножий расцвели желтые нарциссы. В окрестных полях новорожденные ягнята, несколько из которых появились на свет с ее помощью, начинали подниматься на ножки и радостно скакать вокруг.

Она подняла глаза на ясное голубое небо и внезапно испытала прилив острого счастья. Бросив тяжелый кожаный портфель на землю, она закинула руки за голову и медленно выдохнула. Почувствовав на лице тепло послеполуденного солнца, она сняла очки, давая миру вокруг превратиться в расплывчатую смесь зеленого, голубого и золотого. Ее всегда поражало, как быстро вся картина вокруг могла настолько меняться. ЭлДжей всегда говорила, что ее глаза были такого же цвета, как у матери. Ава только жалела, что они не работали так же, как у всех нормальных людей. Она носила очки с пятилетнего возраста, когда выяснилось, что ее учительница не понимает, как такая умная девочка не может научиться читать и писать. И у нее обнаружили врожденную хроническую близорукость.