– Ну конечно справлюсь! – отрезала ЭлДжей. – У меня есть Мэри, она поможет мне, и она просто обожает Аву. Я же как-то справляюсь с управлением поместьем и фермой, так что навряд ли один маленький ребенок сильно это изменит.

Дэвид, как обычно, был восхищен материнской уверенностью в себе. ЭлДжей была непобедима.

– Ну хорошо. Тогда я отменю свой полет, а ты напиши Ческе, что ты согласна. И что конечно же Ческа должна будет платить за содержание Авы. Я тоже напишу ей об этом. Но, если честно, ма, я скорее испытываю облегчение. С тем, как медленно идет реабилитация Греты, последнее, что мне было нужно, – это лететь в Лос-Анджелес.

– А как там Грета?

– Сейчас она проходит курс физиотерапии для укрепления мышц. Она так долго лежала в постели, что их практически не осталось. Вот вчера ей удалось постоять несколько секунд.

– А что с ее памятью?

– Боюсь, что пока ничего. Она несколько раз упомянула о своем детстве, но, кроме этого, там, кажется, чистый лист. Честно, ма, я даже не знаю, что хуже – месяцами разговаривать с ней, не получая никакого ответа, или когда она, как сейчас, смотрит на меня как на незнакомца.

– Бедный мой мальчик, как же тебе тяжело, – сказала ЭлДжей, проглотив свое раздражение. То, что она думала насчет постоянной привязанности сына к Грете, было лучше оставить пока при себе. – Будем надеяться, что память скоро вернется к ней.

С тех пор – больше семнадцати лет назад – Ческа так и не возвращалась. И, к сожалению, память Греты тоже.

Единственной связью с Ческой в первые несколько лет были ежемесячные чеки и время от времени посылки для Авы – большие коробки американских конфет и кукол с такими разукрашенными лицами, что Ава отказывалась играть с ними, предпочитая своего старого плюшевого медведя. Записки всегда были одинаковыми: «Скажите Аве, что я ее люблю и что мы скоро увидимся».

Когда Ава выросла настолько, что начала что-то понимать, ЭлДжей объяснила ей, что посылки из Америки приходят от ее мамы. Несколько недель после этого Ава спрашивала, когда же мамочка вернется, как она пишет это в своих записках, вложенных в посылки. И ЭлДжей не могла ничего поделать, кроме как улыбаться и заверять малышку, что мама очень ее любит.

Но постепенно посылки перестали приходить, а Ава перестала спрашивать. ЭлДжей продолжала при случае говорить с ней про Ческу. Она хотела, чтобы ребенок понимал, на случай – хотя сама эта мысль ужасала ее, – что Ческа все же вернется за своей дочерью.

ЭлДжей знала от Дэвида, что дела Чески идут очень хорошо. Она снялась в нескольких больших фильмах, которые показывали и в Англии – ЭлДжей отказалась их смотреть, – а потом, пять лет спустя, она получила главную роль в новой американской мыльной опере. Сериал имел успех во всем мире, и Ческа стала международной телезвездой.