– Когда ты слышишь эти голоса?

– Когда я сердита, или расстроена, или… – Она поежилась. – Я больше не могу об этом говорить. Пожалуйста, не рассказывай никому об этом, ладно? – умоляюще сказала она.

– Не буду, но я правда думаю, что ты должна с кем-то поговорить, Ческа. Может быть, это какая-то ерунда и тебе надо просто как следует отдохнуть, – сказал Дэвид с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Когда ты слышала их в последний раз?

Ческа, казалось, вела какую-то внутреннюю борьбу сама с собой.

– Я не слышала их много лет, а потом… Я же сказала, что не могу больше говорить об этом, да?

– Хорошо, дорогая, я понимаю.

– А что насчет… отца Авы? Она знает, кто он? – спросила она, резко меняя тему разговора.

– Нет. Мы с ЭлДжей считали, что это должна рассказать ей ты.

– Ей лучше вообще ничего о нем не знать! – Глаза Чески потемнели. – Я никогда ей не скажу.

– Однажды она может захотеть узнать это.

– Ну, я… – Ческа на несколько секунд уставилась в одну точку, крутя в пальцах бахрому подушки, на которой сидела. Потом она зевнула. – Спать хочется. Ты не возражаешь, если я пойду?

– Вовсе нет. Но я правда считаю, что тебе стоит проконсультироваться с кем-то насчет твоей… проблемы, – тактично заметил он.

Ческа поднялась.

– Ладно. Я подумаю об этом. Спокойной ночи.

Она наклонилась, поцеловала его в макушку и ушла с террасы.

На следующее утро Дэвид проснулся от беспокойного сна оттого, что Ческа поставила на его постель поднос с завтраком.

– Вот. Настоящий английский завтрак, со всем, что положено. Я помню, как ты их любил, когда я была маленькой.

Дэвид сел в кровати, протирая глаза, и в изумлении поглядел на Ческу. На ней были джинсы и красивая шелковая блузка, она была накрашена, волосы безупречно уложены, а глаза сияли. Она казалась совершенно другим человеком.

– Боже, Ческа, ты чудесно выглядишь!