— В Эквадоре не носят малиновых галстуков, — пошутил Лео. — Неужели я сяду в самолёт в этом дурацком пиджаке?

— На борту вас оденут в нормальный европейский костюм, — пообещал Светоч.

— На улице мороз. Я не простужусь во время посадки в самолёт?

— Отсюда вы сядете в теплый салон машины. Вас подвезут к трапу. В Эквадоре, я полагаю, нет морозов. Вам, напротив, понадобится кондиционер.

— Процесс провели удачно. Вот только Чулаки испортил музыку. Но он всегда был обманщик. Не стоило его отправлять в Колумбию. Он ещё даст о себе знать. Вернётся в Европу и станет во главе русофобов. Может, следует его расстрелять?

— Мы не можем уподобляться Чулаки. Мы верны слову.

— Ах, как я вам благодарен. Антон Ростиславович! Вы позволите мне иногда писать вам?

— Я оставлю вам мой электронный адрес.

В дверь постучали. Распорядитель в долгополом сюртуке, похожий на слугу в старинной дворянской усадьбе, пригласил:

— Прошу, господа. Машина подана.

Лео стал озираться, не забыл ли чего перед дорогой. Но поклажи не было. Малиновый галстук брать не хотелось.

— Присядем перед дорогой, — сказал Лео, усаживаясь в кресло. Лемнер и Светоч присели.

— Ну, с Богом! — Лео перекрестился, вставая.

Они покинули номер и шли по коридору, увешенному прелестными акварелями. Коридор сменился зимним садом. В горшках и деревянных кадках росли тропические растения, цвели орхидеи, пахло оранжерейной сыростью. Зимний сад влился в стеклянную галерею. Сквозь прозрачные стены белел снег, мраморный Аполлон накинул на плечи снежный полушубок.

Лео торопился, семенил короткими ножками, улыбался. Улыбка была грустной. Он прощался со снежной Россией, о которой станет вспоминать в далёкой южной стране. Стеклянная галерея превратилась в проход без окон. Стены были облицованы розовым гранитом. Гранит сменился кирпичом, а потом глухим некрашеным бетоном. В потолке горели редкие светильники. Лео то попадал в свет лампы, ярко озарялся, то окунался в тень. За ним шли Светоч и Лемнер. Лео всматривался в туманную, уходящую вдаль пустоту. Оглядывался, словно спрашивал, долго ли идти. Светоч кивнул — не долго. Лемнер вынул золотой пистолет, вытянул руку. Рука чувствовала знакомую литую тяжесть оружия. Из зрачка исходит луч, вдоль руки, пистолетного ствола, сквозь пустоту коридора, в толстенький затылок Лео. Лемнер дождался, когда Лео попал в свет лампы, и выстрелил. Звук получился чмокающий. Так открывают шампанское. Лео прянул вперёд и лёг, уперев лягушачьи пальчики в бетонный пол. Лемнер и Светоч подошли. Из боковой двери появился врач в белом халате и шапочке. На шее висела резиновая трубка с металлической брошью. Врач наклонился над Лео, прижал блестящую брошь к его горлу, прослушал. Кивнул. Появились охранники, ухватили Лео за ноги, утянули в боковую дверь. На бетонном полу осталось влажное пятно.