Режиссёр Серебряковский смеялся молодым счастливым смехом.

— Поздравляю, господа, великолепный спектакль! Вы, Антон Ростиславович, великий режиссёр! Вы, Михаил Соломонович, непревзойдённый постановщик! Спектакль по форме трагедия, а по сути фарс! Возможно и другое, форма фарс, а суть трагедия. Анатолий Ефремович отлично сыграл. Крупная роль. Впрочем, он слегка переигрывал, вам не кажется? — Серебряковский оглаживал зелёный пиджак, поправлял узел малинового галстука.

— Костюмы выбраны со вкусом. Традиция итальянского дель арте или «Пекинской оперы». Люди играют кукол, которые, в свою очередь, играют людей. Все мы немножко куклы, не правда ли?

В дверь заглянул одетый в чёрный сюртук дворецкий.

— Господа, машина подана.

Они шли коридором, и Серебряковский останавливался перед акварелями.

— Ах, какая прелесть! Лансаре, Бенуа! Какой вкус!

Когда проходили зимний сад, он на ходу сорвал розовый цветок орхидеи и сунул в петлицу.

— На память о России! «Цветок засохший, безуханный, забытый в книге вижу я».

В прозрачной галерее, увидев Аполлона, стал пояснять:

— А знаете, эллины раскрашивали свои статуи. Одевали их в одежду. Не исключаю, на Аполлоне могло быть зелёное облачение, как этот пиджак!

Серебряковский захихикал.

В коридоре, облицованном розовым гранитом, он сообщил:

— В Парагвае я непременно образую маленький театр. Театр марионеток. «Русские куклы». Ведь мы все отчасти куклы, не так ли?

Когда они переместились в проход, выложенный кирпичами, он умолк. А когда кирпич сменился глухим бетоном и в потолке зажглись редкие лампы, он стал нервничать:

— Туда ли мы идем, господа?

— Туда, — сказал Светоч.

— Нет, я не хочу!

— Идите! — жёстко приказал Светоч.

Лемнер вытянул руку с золотым пистолетом. Серебряковский вышел из-под лампы и попал в тень. Лемнер дождался, когда лампа озарит Серебряковского. Протянул руку, ведя зрачком вдоль ствола. Серебряковский почувствовал давление зрачка и стал оборачиваться. Лемнер выстрелил. Пуля ушла в затылок и остановилась перед лобной костью. Серебряковский упал плоско, вытянув руки по швам, словно встал в строй. Из боковой двери вышел врач, прослушал, кивнул. Охранники за ноги утянули тело в боковую дверь. На бетонном полу остался розовый цветок орхидеи.