– Следователь? – в замешательстве спросила Настя. – По какому вопросу?

– Вы проходите свидетелем по делу об убийстве Муромского Ильи Сергеевича. – Иванцов говорил, а Настя онемела, в груди появилась сильная давящая боль, она охнула и выронила трубку, в трубке что-то говорил Иванцов, она наклонилась, пытаясь её поднять, трубка качалась на проводе и не давалась в руки.

Наконец ей удалось это сделать, и, приложив трубку к уху, она тихо спросила:

– Когда это случилось?

– Вчера вечером. Вы можете сейчас приехать на допрос?

И вот Настя сидит перед следователем Иванцовым, молодым лейтенантом, худеньким, с бледным лицом и уставшими глазами.

– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Муромским?

– Нас познакомил мой муж, когда пришел к нам домой вместе с Ильей Сергеевичем. Это было более десяти лет назад.

– Какие у вас были отношения с Муромским?

– Дружеские и деловые. Он иногда консультировался у меня по некоторым историческим вопросам.

– Ваш муж знал о ваших встречах с Муромским?

– Конечно, я не скрывала, что иногда встречаюсь с ним.

– Ваш муж ревнивый человек?

– Почему такой вопрос? – Настя удивленно посмотрела на следователя. – Вы думаете, что Глеб мог убить Илью?

– В жизни всякое бывает, мужья убивают любовников. А что вы скажете на это? – следователь положил перед Настей лист бумаги, на котором от руки был написан текст: «Настя, прошу тебя, давай встретимся, мне есть что тебе сказать. Я виноват перед тобой, да, у меня были женщины, я влюблялся, но любил я только тебя».

Она смотрит на текст, начинает читать и не может: буквы расплываются, набегают одна на другую, она узнает почерк Ильи. Усилием воли берет себя в руки и тихо отвечает:

– Не могу судить, что это означает.

– У него на столе стояла ваша фотография.

– Я не дарила ему фотографию, не знаю, откуда она.