Я с детьми еду в Кострому, хочу побыть на природе, на просторы Волги посмотреть.

С любовью, Настя».

Настя умолчала в письме сестре, что и сама пережила сильнейшую депрессию.

Тоня прочла письмо и долго, бесконечно долго сидела с закрытыми глазами. Мелькали картинки встреч с Матильдой, при первой из них – удивление, когда увидела ее, похожую на саму себя; восторг при последующих встречах – Матильда, жизнерадостная и оптимистичная, никогда не давала повода подумать, что в её жизни есть печаль или что-то плохое. Тоню несколько удивило, когда на вопрос о её родителях Матильда сказала, что папа умер давно, мама живет в Киеве, у нее всё хорошо, и перевела разговор на другую тему – о муже и сыне, обоих мужчин она боготворила, без них не мыслила свой жизни. Говорила о них всегда с нежностью в голосе, с любовью во взгляде. Она много и вдохновенно рассказывала о своей работе в Эрмитаже. Тоня любила живопись, но после общения с Матильдой буквально заболела искусством, при каждом своем приезде в Санкт-Петербург была в Эрмитаже, а Матильда шутила: «Чтобы посмотреть всё, что там есть, потребуется три года жизни непрерывного просмотра». «Светлый человек моя сестра, – думала Тоня, – как мало нам было отпущено с ней для счастья…»

В ответном письме Тоня писала, что она потрясена и скорбит о безвременной кончине Матильды, просила Настю беречь себя – она необходима своим детям, Глебу, и родителям, и Алеше, обещала всячески способствовать его выздоровлению и настоятельно просила Настю подготовить свои рисунки – есть договоренность со специалистом, чтобы их посмотреть. Закончила письмо Тоня пожеланием Насте поймать вдохновение жизни, самое главное из всех, оно помогает человеку пережить все сложности его жизненного пути. Отправила Тоня письмо также почтой, а через пару дней позвонила в Кострому. Они долго говорили с Настей, и Тоне показалось, что она смогла помочь сестре уменьшить боль утраты.

XXXIX

XXXIX

Настя с детьми жила у родителей уже несколько дней, свой неожиданный приезд объяснила желанием отдохнуть – очень напряженный был год, она не оставила мысль защитить докторскую диссертацию, сменила её тему, много занималась научной работой, писала статьи, выпустила монографию. «Устала», – так сказала дочь, и этому поверили родители. Антон и Тоня скучали по дому и отцу, и Полина Прокофьевна говорила, что современные дети взрослеют быстрее, дедушки и бабушки для них уже не значат так много, как было во времена её детства.

– В те времена, Поля, всё было проще, дедушки и бабушки жили с внуками, – пояснял Тимофей Игнатович. – Семьи были большие, все жили в одном доме. Урбанизация изменила не только образ жизни и его ритм, она изменила менталитет людей. У нас теперь модное иностранное слово появилось – менталитет, – сказал он с сарказмом, – а почему бы не говорить на родном языке – мышление? Глобализация, интеграция – красиво звучит, но плохо кончится, потому что приведет к иностранизации страны.