Маша и Настя приплыли на теплоходе к острову, на который они, когда были молодые, с Юрой на лодке не доплыли. Стоянка на острове – два часа. Пассажиры, любители отдыха на природе, быстро разбрелись по острову, кто-то скрылся в лесу, кто-то остался на берегу и устроился под зонтом, самые смелые шагнули в волжскую воду. Маша и Настя пошли в лес, они шли медленно, смотрели по сторонам, тихонечко переговариваясь и восторгаясь красотой леса. День был солнечный, лучи солнца пробивались сквозь листву, разлагались на спектр и искрами рассыпались вокруг. В какой-то момент Настя заметила, что Маши рядом нет, она осмотрелась – подруги не видно. Но звать её она не стала, и ни тогда, ни позже не могла объяснить, почему она не искала Машу. Увидела себя как будто со стороны: стоит одна, смотрит вверх на россыпь ярких искр солнечного света, улыбается и протягивает к лучам руки с открытыми ладонями, лучи касаются ладоней и не исчезают, танцуют на них. Настя смотрит на свои ладони, потом поднимает глаза вверх, и перед её внутренним взором (она точно помнит, что реально не видела изображения) появляется лицо Ильи, его глаза, он смотрит на нее необыкновенным взглядом, тем самым, который она увидела у него впервые на берегу Финского залива. Настя вздрогнула, и видение исчезло, и в тот же миг она, опять же мысленно, увидела картину, которая у нее не получалась, руки её начали писать на невидимом холсте невидимыми красками, она затаила дыхание и продолжала творить то, что никто не видел. Уже заканчивала, осталось совсем чуть-чуть дописать, и она слышит голос Маши:

– Настя, ау, Настя, где ты?

Не прекращая писать невидимую картину, Настя отвечает Маше:

– Я здесь, – и эхом разносится: «десь-сь-сь».

Рядом оказывается Маша, испуганно говорит, что она заблудилась, её будто кто-то в чащу леса завел. Настя изумленно на нее посмотрела, но ничего не ответила, а Маша продолжает:

– А ты так и стоишь на том месте, откуда меня сила какая-то в лес увела.

– Маша, наверное, старые мы стали одни в лес ходить, – наконец улыбнулась Настя, – страхи мерещатся. Пойдем к теплоходу, будем считать, что это лесные нимфы пошутили.

Маша еще некоторое время повздыхала, что правда не стоит в лес без мужчин одним женщинам ходить: натуры впечатлительные, мало ли что покажется…

Вернулись из поездки обе притихшие, Маша вечером с придыханием рассказывала Ивану о том, как она заблудилась в лесу, он подшучивал над ней. А Настя ушла в дальний уголок их участка, поставила мольберт, с которым приехала, холст на нем был уже натянут, на палитре краски, смешала некоторые из них, сделав несколько заготовок разных оттенков, взяла в руки кисть. И случилось чудо – её рукой будто кто-то водил, она легко делала мазки, играючи наносила краски, делая переход от одного тона к другому, на её глазах появлялась картина, и она была живая. Взяв на кисть немного ярко-красной краски, Настя слегка задумалась, а внутренним взором увидела лицо Ильи, он смотрел на нее, во взгляде не было боли, была любовь, Настя улыбнулась и мысленно сказала: «Ты мое вдохновение, спасибо, теперь я знаю, как оно выглядит!» – и услышала тихое: