— Он мне не муж.

— Он говорит, что муж.

— Уже нет.

Томас навалился на стол:

— Но в католической Ирландии разводов не дают.

— Я не говорила, что получила развод, сэр. Я только сказала, что он мне больше не муж.

Квентин Финн рассмеялся: громкое «хо-хо» так и разорвало воздух.

— Господи, — все шептал Коннор. — Господи.

— Собирай-ка вещички, лапочка.

Нора смотрела на него. В ее взгляде была ненависть. Страх. Отвращение. Позор.

— Он меня купил, — сказала она, — когда мне было тринадцать. Он мне двоюродный. Ясно? — Она обвела взглядом всех Коглинов. — В тринадцать лет. Как корову покупают.

Томас потянулся к ней через стол.

— Печальная история, — заметил он. — Но все же он твой муж, Нора.

— Вот правда так правда, мать твою, — сказал Финн.

Эллен Коглин осенила себя крестным знамением и положила ладонь на грудь.

Томас не сводил глаз с Норы.

— Мистер Финн, если вы еще раз позволите себе непристойное выражение… В моем доме, при моей жене, сэр… — Он повернул голову и улыбнулся Квентину Финну. — То ваш путь домой, обещаю, станет куда менее предсказуемым.

Квентин Финн опять почесал бороду.

Томас слегка потянул руки Норы на себя и прикрыл их своими пятернями, а потом взглянул на Коннора. Коннор сидел, прижав ладони к векам. Томас повернулся к жене — та покачала головой. Томас кивнул. И перевел взгляд на Дэнни.

Дэнни посмотрел отцу в глаза, по-детски ясные и голубые. В них так и видишь безупречный ум, безупречные намерения.