— Ага, это тебе и помешало позаботиться о друге, верно?
— Мы не друзья, Нора.
— А кто же мы тогда, Дэнни?
Она стояла на тротуаре, опустив взгляд на мостовую, и он видел, как напряглись жилы у нее на шее.
— Посмотри на меня. Пожалуйста, — сказал он.
Нора не шелохнулась.
— Посмотри на меня, — повторил он.
Она встретилась с ним глазами.
— Когда мы сейчас друг на друга вот так смотрим, я не знаю, что это такое, но «дружба» — слишком слабенькое слово для этого, тебе не кажется?
— Знаю я тебя. — Она покачала головой. — Ты всегда был большой говорун. Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она. — Господи, Дэнни. У меня уже есть один муж, или ты не слышал?
— У тебя есть
— Он смеется, — тяжело вздохнув, сообщила она улице.
— Смеюсь. — Он провел пальцами по ее шее, видя, как нарастает ее гнев, и пытаясь прогнать с лица улыбку.
— Я просто… хочу сказать… вот мы двое… очень старались быть респектабельными…
— После того как ты со мной порвал, — лицо у нее оставалось каменным, но Дэнни видел, что глаза ее загораются, — мне нужно было обрести равновесие. Мне нужно было…
Откуда-то из недр его груди вырвался богатырский хохот, основательно сотряся его и без того потрясенные ребра, но ему было очень хорошо, как давно не бывало.
— Обрести равновесие? — переспросил он.
— Да. — Она стукнула его кулачком в грудь. — Я хотела стать добропорядочной американской девушкой, честной гражданкой.
— Ну что ж, у тебя великолепно получилось.