— Ты ее тоже убила?

Она мотнула головой, слегка постучала себя по лбу:

— Когда случилась авария, она ударилась головой о спинку переднего сиденья. Не знаю, тогда она умерла или потом. Меня уже рядом не было, чтобы это выяснить.

Он стоял на этой улице, чувствуя себя дураком. Чертовым дураком.

— Ты меня когда-нибудь любила? — спросил он.

С нарастающим раздражением она обшарила взглядом его лицо.

— А то как же, — ответила она. — Может, даже несколько раз. Мы с тобой неплохо повеселились. А когда ты переставал на меня молиться и начинал трахать как следует, было и вовсе славно. Но тебе надо было сделать из этого кое-что еще.

— Что же?

— Ну, не знаю. Что-то такое более красочное. Что нельзя взять руками. Мы не ангелы Божьи, мы не эльфы из книжки про истинную любовь. Наш дом — ночь, и мы пляшем так бешено, что под ногами не успевает вырасти трава. Вот наше кредо. — Она закурила папиросу, сняла с языка табачную крошку, пустила ее по ветру. — Ты же не думаешь, будто я знаю, кто ты теперь? Не думаешь, будто я все переживала: когда же ты явишься? Мы свободны. Никаких братьев, никаких сестер, никаких отцов. Никаких альбертов уайтов. Есть только мы. Хочешь заглянуть в гости? Приглашение действует без ограничения срока. — Она пересекла тротуар, подошла к нему. — Мы всегда много веселились. Мы и сейчас могли бы повеселиться. Проводить жизнь в тропиках, считать наши деньги на атласных простынях. Свободные как птицы.

— Черт! — произнес Джо. — Я не хочу быть свободным.

Она слегка наклонила голову набок, — казалось, она смутилась и даже испытывает настоящую печаль.

— Но это все, чего мы когда-нибудь хотели, — заметила она.

— Это все, чего ты когда-нибудь хотела, — поправил он. — Ну а теперь у тебя это есть. Всего хорошего, Эмма.

Она стиснула зубы, отказываясь попрощаться, словно тем самым она сохраняла какую-то власть над ним.

Такая упрямая, злобная гордость встречается у очень старых мулов и у очень избалованных детей.

— Всего хорошего, — повторил он и зашагал прочь, не оглядываясь, не чувствуя ни малейших уколов сожаления или раскаяния. Потому что все было сказано.

В мастерской ему деликатно и с величайшей осторожностью сообщили, что часам понадобится совершить путешествие в Швейцарию.

Джо подписал разрешение на вывоз и заявку на ремонт. Взял квитанцию, составленную часовщиком с мельчайшими подробностями. Положил ее в карман и вышел из мастерской.