Я не знаю.

Я думаю о тех вопросах, которые мучили меня до того, как я приехала сюда, и которые, возможно, будут посещать меня в будущем. Не слишком ли я отдаюсь своей работе? Достаточно ли много я работаю? Бросает ли жизнь мне вызов? Счастлива ли я?

Сейчас беспокоиться о подобных вещах кажется мне непростительной роскошью.

Перед Луисом стоит судьбоносный выбор. Решение, которое он должен сегодня принять, является одним из основополагающих в жизни любого человека. У него есть один только день, чтобы решиться покинуть свою семью, свою страну и полностью поменять жизнь. У него нет времени на долгие раздумья – мой дедушка ясно дал понять, что у Луиса в запасе день или два, прежде чем правительство поймет, что произошло, и начнет его разыскивать.

Мы должны уехать сегодня.

– Мне жаль, – шепчу я.

Луис качает головой.

– Я злюсь, но не на тебя. Прости, если я заставил тебя так думать. Я отдавал отчет своим действиям и осознавал, на какой риск иду. Это моя вина.

– Луис…

– Я люблю тебя, – шепчет он, прикасаясь к моим губам.

Эти слова звучат как прощание.

По моей щеке скатывается слеза.

– Если ты останешься, что это даст тебе? Несколько дней жизни? Неделю? Что ты успеешь изменить за это время? Подумай о том, сколько хорошего ты сможешь сделать, если у тебя будет больше времени и больше возможностей. Только представь, сколько ты сможешь сделать, если твои слова не будут подвергаться цензуре, если правительство не будет блокировать твой сайт. Если ты уедешь, тебе больше не придется бояться, что тебя собьет машина, когда ты будешь переходить улицу, лишь только потому, что ты думаешь не так, как они хотят, чтоб ты думал. Ты предлагал мне написать о своих впечатлениях, о жизни на Кубе. Помоги мне. Подумай о том, сколько хорошего мы могли бы сделать вместе и скольким людям могли бы помочь. Подумай о своей семье. Как скоро они начнут преследовать твою бабушку? А твою мать и Кристину? Они будут это делать, чтобы остановить тебя и тех, кто тебе помогает. Если ты уедешь, мой дед сможет их защитить, но, если ты останешься и продолжишь выступать против режима, он ничего не сможет сделать.

Он отпускает меня.

– Ты думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, я не учитывал эти риски? Что бы я сейчас ни решил, я проиграю.

– Ты можешь уехать.

– Но тогда я перестану быть кубинцем, не так ли? Пока мои люди будут бороться, пока моя бабушка будет работать, чтобы обеспечить семью, я буду жить с тобой в особняке в Майами. Что же я буду за мужчина?

– Ты будешь живым, – говорит кто-то позади нас.

Мы оба поворачиваемся на звук голоса его матери. Она стоит в дверях с усталым выражением лица и смотрит на сына.