— Самое меньшее за неделю до этого — в конце августа, должно быть, — хотя тогда я, конечно, не знала, что это была она. Миссис Кодрингтон заезжала в кебе с этим же джентльменом, — говорит горничная с явным неодобрением, — и спрашивала вас.

У Фидо гулко колотится сердце.

— Вы это точно помните?

— Да, мадам, я запомнила это, потому что они не назвались, хотя я, конечно, спросила, — ответила горничная. — Она, то есть миссис Кодрингтон, хотела знать, действительно ли мисс Фейтфул живет по этому адресу. Я сказала, что вы находитесь в своей типографии на Фаррингдон-стрит, и спросила, не оставит ли она свою карточку. Но она ничего не ответила и сразу уехала. Я имею в виду, они оба уехали.

Фидо в ужасе.

— Так мне принести вам молоко?

— Не беспокойтесь, — еле выговорила она и, отвернувшись к окну, подождала, когда за горничной закроется дверь.

Итак, все это было задумано с самого начала. Узнав от горничной, что Фидо находится в Сити, Хелен с Андерсоном прогуливались возле ее типографии, чтобы сделать вид, будто столкнулись с ней совершенно случайно. Как великолепно все было сделано — приступ астмы у Фидо в подземке, их визит в типографию, вся эта показная радость вновь обретенной дружбы… И Фидо с такой простодушной готовностью поддалась на эту уловку, что отнесла счастливую встречу на волю провидения!

Впрочем, если допустить, что ни провидения, ни судьбы не существует, то мы сами расставляем себе ловушки, в которые и попадаем, с горечью подумала она.

Она обхватила ледяными ладонями пылающее лицо. «Хелен, что я тебе сделала? Разве я не любила тебя всем сердцем, разве не старалась спасти тебя, перенося от тебя невероятные унижения?!»

Но нет, вдруг пришло ей в голову, она смотрит на это не под тем углом. Самое ужасное — это то, что сама Фидо, по существу, для Хелен никто: удобный посыльный, посредник, связной. «Какой-то зонтик или платок». В запутанной мелодраме Хелен Фидо играет лишь роль статистки. Именно это доставляет такую боль, именно ложь о случайной встрече на Фаррингдон-стрит ранит сильнее, чем все другие ее обманы, даже более серьезные. Ирония всей этой истории в том, что Хелен, вероятно, и не думала оскорбить Фидо. Она нанесла ей страшный, смертельный удар, но сделала это бездумно, мимоходом, как роняют книгу.

Но делает ли это ситуацию лучше? Нет, только хуже. «Я не ничтожество, меня нельзя было сбрасывать со счетов», — решила Фидо, гордо поднимая голову.

Она глубоко вздохнула и распрямила плечи. Затем подошла к туалетному столику. Взяв из коробки для украшений бархотку, поднесла к глазам и поразилась, как могла восхищаться такой пустой безделушкой. Затем яростно сорвала с ленточки потускневшие бусинки и остатки ракушек.