CHARGE
Дружба не всегда бывает продолжительной, особенно когда становится слишком горячей и когда из-за чрезмерной близости обе стороны попадают в зависимость друг к другу.
Хелен откинула голову на спинку обтянутого бархатом дивана.
— Больше мне нечего сказать.
Фью постукивал пальцами по колену — это одна из множества маленьких раздражающих привычек, которые она заметила за своим адвокатом.
— Миссис Кодрингтон…
— Да это пустая болтовня! — взорвалась она. — Какой-то хитрый трюк. Сколько раз я должна повторять: я не знаю, что написано в этом запечатанном письме, и меня это не интересует.
— Думаю, вам следовало бы интересоваться. Должны же вы представлять, что происходило в голове вашего мужа…
— Эта выдающаяся голова всегда была непроницаемой для меня. Откуда мне знать, что за фантастический бред Гарри нацарапал на листе бумаги целых семь лет назад? Я столько всего наслушалась за эти два бесконечных дня в суде! — Она почти кричит. — Как вы думаете, чем еще меня можно испугать?
Солиситор молчал.
— И ведь они так и не вскрыли этот проклятый документ, не так ли? Значит, будем считать этот вопрос закрытым!
Хелен прищуривается. Она сознает, что для суда ничего не остается закрытым. Она уже поняла, что точно так же, как разбирательство дела о разводе требует подробного изучения фактов прошлого, так и все, что произносится в суде — каждый эпитет, каждый ничтожный факт и высокопарный оборот речи, — становится объектом изучения и без конца повторяется в газетах. Адвокаты ссылаются на сказанное друг другом, расспрашивают свидетелей, и ни одно слово не остается без внимания. И что раз сказано, того не возьмешь назад, и никакой вопрос не может быть закрыт. Все повторяется снова и снова, свиваясь в тошнотворную спираль.
— Я ведь неспроста снова заговорил об этом, — тихо объяснил Фью. — Мисс Фейтфул опять в Лондоне.
По спине Хелен пробежала нервная дрожь, и она широко раскрыла глаза.
— Сегодня я получил от нее короткую записку, она извиняется за свое отсутствие и сообщает, что в среду, когда снова будет рассматриваться ваше дело, она готова дать свидетельские показания.
Хелен окатила теплая волна облегчения.
— Это же замечательно!
— Надеюсь.