Сегодня Кадваладир налил ей пинту сидра собственноручно. Время от времени он вопросительно посматривал на Мэри, ожидая, что она заговорит первой. Двое парнишек рядом играли в какую-то игру с монетками. Они вполне могли услышать их разговор.
– У вас сегодня есть… э-э-э… свежая треска? – Мэри бросила выразительный взгляд на компанию выпивох в углу.
Долгое молчание. Она уже приготовилась к тому, что Кадваладир рассмеется ей в лицо, но…
– Может быть, – пробормотал он.
– И она… по-прежнему по шиллингу за штуку?
Кадваладир кивнул. Его лицо было совершенно непроницаемым.
Вокруг стоял крепкий запах навоза. Ночь выдалась беззвездной, а луна, хвала Создателю, еще не взошла. Мэри поставила кружку с сидром на кирпич и осторожно двинулась вперед, к заднему входу. Вот и лестница. Она положила руку на шаткие перила; в желудке вдруг громко заурчало.
Он уже ждал ее, заезжий коммерсант с красным и обвисшим, словно вымя, лицом. Когда он сделал шаг вперед, полы его сюртука распахнулись; внутри была пестрая мешанина из разноцветных завитков. Торговец лентами. Мэри почувствовала, как кисло стало во рту, и чуть не расхохоталась.
Несколько секунд она просто стояла и смотрела на него. Вот она, прежняя жизнь, явилась, чтобы засосать ее снова. Время – это петля, а не прямая, подумала Мэри. Ей снова было четырнадцать, и она приближалась к торговцу лентами у Святого Эгидия, и убежать было невоможно.
Она обогнула торговца и стала подниматься наверх по скрипучим деревянным ступенькам. Они были скользкими от мха. Торговец в восторге икнул и последовал за ней. В комнатушке не было ничего, кроме соломенного тюфяка и нескольких ящиков. Все насквозь пропахло пивом; казалось, эта вонь сочится из стен, как пот. Не теряя ни минуты, Мэри подняла юбки, заткнула их за пояс и лицом вниз улеглась на тюфяк. Так она его хотя бы не увидит.
Немного повозившись, он взгромоздился сверху и одним махом вошел в нее. Жесткая солома колола ребра; Мэри почувствовала, как непроизвольно сжимаются мышцы внутри.