– Тебе что, больше заняться нечем? – холодно осведомилась Нора.

– Нет, мэм, – безмятежным тоном ответила Джози. – Куры накормлены, и в холодном сарае я подмела.

Нора смотрела, как ее тонкие бледно-розовые пальчики медленно перебирают волосы Харлана.

– По-моему, ты хотела ягоды наконец с каркаса собрать?

Джози пискнула, заойкала и поспешила заверить Нору:

– Я потом первым делом их соберу. Я просто забыла, мэм!

– Не потом, а сейчас. Самое что ни на есть подходящее время.

Девушка осторожно подняла на нее глаза. Пауза затянулась, и Нора поняла: это сделано нарочно, чтобы она, Нора, почувствовала, что требует невозможного.

– Ну, и что же ты тянешь? – сказала Нора.

– Но, мэм… уже темнеет!

– В таком случае тебе лучше поторопиться. Быстренько сбегаешь и сразу вернешься.

Джози медленно положила ножницы на стол. Она вообще сейчас двигалась точно преступница, которую ведут на виселицу, но она все еще надеется, что в последнюю минуту кто-то вмешается и спасет ее. Но никто ей на помощь так и не пришел. Тоби, не зная о том, в какое затруднительное положение попала его подружка, что-то с увлечением рассказывал бабушке в другом конце комнаты и вряд ли бросился бы теперь спасать Джози.

Вытащив из-под раковины корзинку для ягод, Джози перевернула ее вверх дном, встряхнула и старательно собрала застрявшие в днище сухие листья и веточки. Потом громко спросила, не похолодало ли к вечеру настолько, что нужно переодеться.

– Вполне хватит и шали, – сказала ей Нора. – Пока ты соберешься, зима наступить успеет, и тогда уж точно вместо ягод нам придется довольствоваться твоей замерзшей тушкой.

Джози, слегка обидевшись, принялась надевать шляпу. Это она делала особенно медленно. Ленты, которые она обычно просто забрасывала за плечи, она тщательно завязала под подбородком, сперва попробовав одинарный «бантик», затем двойной. Казалось, она собирается в полдень на веселый пикник, но, когда Нора так ей и сказала, Джози даже не улыбнулась и, бросив на всех прощальный взгляд раненой лани, вышла из дома.

Харлан, по-прежнему накрытый салфеткой, сидел, выставив колени и изучая мыски своих сапог. После ухода Джози в комнате словно повисла некая печаль, настроение у всех было испорчено. Его не способен был исправить даже вид нежных светло-фиолетовых облаков на западном краю неба.

– Джози – хорошая девочка, – сказал Харлан.

– И слава богу! Если бы она еще и противной оказалась, пришлось бы очень постараться, чтобы найти в ней хоть какие-то следы разума.

Он терпеливо улыбнулся:

– Она же совершенно безвредна.