– В общем, да. И мне, наверное, не стоило с ней так грубо разговаривать.

В таких случаях Эммет обычно использовал слово «жестко». Но Харлан только плечами повел под своей салфеткой:

– Она бы и сама не восприняла твои слова так остро, если б меньше старалась тебе угодить. Но разве все мы не таким образом учимся быть собой? Через неудачные попытки показать другим именно то, что имеет для нас самих определяющее значение?

Уже выпала вечерняя роса, открыв путь запахам трав и цветов. Темный силуэт Джози, выбравшейся за пределы участка, виднелся на тропе, пересекавшей плато, среди прочих вечерних теней. Теперь девушка шла очень быстро, и в душе Норы внезапно возникло некое необъяснимое тяжелое предчувствие, она даже на какое-то время совершенно забыла, что осталась наедине с Харланом. И тут, словно издалека, до нее донесся голос Ивлин: Позови ее домой!

Однако Джози уже успела подняться на вершину гряды и на какое-то мгновение стала видна совершенно отчетливо – шляпа, шея, плечи, талия, юбка-колокол, – а потом тропа снова пошла вниз, и Джози исчезла.

* * *

– А со мной-то что теперь будет? – спросил Харлан. – Я, можно сказать, покорился судьбе, однако, похоже, никто меня брить не собирается?

– Боюсь, я в этом отношении бесполезна.

Харлан сел поудобней, посмотрел в окно и задумчиво сказал:

– Надеюсь, девочка в случае чего дорогу найдет. А то выйдет такая же история, что и с Пейтоном Ландерсом.

Нора уже много лет не вспоминала о Пейтоне Ландерсе – хотя, пожалуй, думая о том, как началась ее дружба с Харланом, она невольно вспоминала и гибель Пейтона. Пейтон был «диким» золотоискателем из Каролины, крайне вспыльчивым и обладавшим крошечным участком земли у ручья чуть выше земель, принадлежавших собственно Амарго. Он был вечно всем недоволен, вечно со всеми был на ножах, его раздражало буквально все – жара и вообще здешний климат, наличие золота или его нехватка, чрезмерное количество людей и отсутствие квалифицированных умельцев, соседи и их склонности и привычки, а также то, как далеко отсюда до моря и, значит, вряд ли когда-нибудь в эти места протянут железную дорогу, а в таком случае вряд ли имеет смысл торчать в этом медвежьем углу.

– Все это проблемы действительно сложные, – сказал тогда Эммет, – но мы-то все, черт побери, как-то умудряемся здесь жить, не изливая свое раздражение на окружающих с утра до вечера?

Однажды поздним вечером – это было еще в те времена, когда все ночевали в палатках и с наступлением темноты вслух пересчитывали друг друга по именам, Пейтон на оклик не отозвался. Его еще несколько раз позвали. Выждали и снова окликнули, но ответа не было. Тогда несколько парней посмелее решили обойти все палатки со шлюхами, но и там никаких следов Пейтона обнаружено не было. После чего все, кто был свободен, бросились на поиски. Среди поисковиков было и пять женщин: Десма Руис, рассерженная тем, что вынуждена терпеть «эту дурацкую одиссею» ради такого никчемного человека; Амада де Альменара, тогда еще худощавая и загорелая до черноты, но столь же дотошная в организации поисков, как и во всем, чем она когда-либо занималась; две шлюхи, настолько возбужденные переменой деятельности, что это просто пугало; и Нора. Возглавивший поисковый отряд человек с факелом поставил Нору в пару с Харланом Беллом, о котором она тогда мало что знала. Ей, правда, было известно, что именно он развозит почту, не раз ходил на разведку в поисках воды, но вообще-то держится сам по себе. И еще: тем утром он как раз выиграл в каком-то поединке.