– Все будет хорошо, – шепчет Молли.
Я киваю, но на самом деле хочу ослабить пояс, сорвать с себя платье, распустить волосы. Хочу кричать о том, как люблю ее, и о том, как ненавижу то, что делаю ради нее.
Устремляю взгляд на отражение. Оно расплывается перед глазами. Я не в силах узнать себя. Я так молода, непозволительно молода для брака. Забранные наверх волосы открывают круглое лицо, а отсутствие косметики подчеркивает неутраченную гладкость кожи. Двадцать пять – невеликий возраст, но раньше у меня был хотя бы он. Теперь я – как вчерашний подросток в мамином платье, ребенок, который ничего не решает и ни на что не способен. Хелен прикрепляет фату – через нее я вижу все словно в дымке.
Мы покидаем дом с фиолетовой крышей женской процессией. Несколько рядов старших женщин, включая Хелен, идут впереди. За ними я – в гордом одиночестве невесты, а за мной девочки вроде Молли. Большинству из них нет и десяти, и это событие их будоражит. Солнце давно поднялось над горизонтом, но тепла не дает. Тонкие пряди выбиваются из прически, отчего я мысленно выдыхаю. Косы затянуты так туго, что болят корни волос.
– Ты будешь очень счастливой, Флоренс, – говорит Хелен у входа в церковь. – Нил – достойный мужчина. Это правильный выбор.
– Это были вы… – шепчу я.
Может быть, Доктор хочет использовать меня и уничтожить Прикли. А может, нет никакого подвоха, и это она убедила его в правильности этого решения.
– Порой отсутствие страданий и есть счастье. – Она целует мою ладонь.
Когда Хелен скрывается за дверью, Роберт берет меня под руку.
– Всегда думал, что скорее разверзнется ад, чем ты выйдешь замуж.
Все встают при нашем появлении. Кеннел статуей замирает у алтаря в красно-белой мантии. Нил стоит ко мне спиной. Напряжен. Натянут как струна. Если ему повезет, он сможет представить на моем месте свою жену… Роберт оставляет меня у алтаря и усаживается на скамью в первом ряду. Нил поднимает фату. Выглядит он неважно, но держится стойко. Наверное, за это я и полюбила его: что бы ни было, он держится. Мне не хватает этого в последнее время.
Я встречаюсь со стальными глазами преподобного. С каждой секундой он мрачнеет, рассыпается на части. Боюсь, к концу обряда слияния от него ничего не останется. Он жестом просит гостей сесть, за нашими спинами раздаются шорох и скрип, а потом все затихает. Кеннел смотрит на меня и долго молчит в попытке собраться с мыслями, потом его лицо становится совершенно непроницаемым, а голос чужим:
– Возлюбленные братья и сестры, мы собрались сегодня в церкви Святого Евстафия перед лицом Господа и всех собравшихся, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, известными в нашей общине как обряд слияния. Брак – досточтимый институт, учрежденный самим Господом, подарившим нам таинство завета между Христом и его церковью. Первое чудо, совершенное Христом, было совершено во время брака в Кане Галилейской, который он почтил своим присутствием, как говорит об этом Священное Писание. Не следует вступать в брак бездумно, неосмотрительно, ради удовлетворения плотских страстей. Вступать в брак следует возвышенно, по здравому размышлению, обдуманно. И в страхе Господнем, помня о тех целях, ради которых был учрежден брак. Брачные узы созданы, во-первых, для размножения рода человеческого по воли Господней, ради детей, которых следует воспитывать в страхе Божьем, во славу его святого имени. Во-вторых, брак был создан для того, чтобы природные устремления, свойственные человеку, направить на правильную стезю. Чтобы те, кого Господь соединил в браке, жили в праведности и чистоте. В-третьих, брак создан для блага всего общества и утешения его, ибо крепкая семья делает и общество крепким: и в час процветания, и в час испытания. И сейчас эти двое соединятся узами брака. Пусть тот, кто знает вескую причину, по которой им нельзя сочетаться браком, скажет о ней сейчас или пусть хранит молчание отныне и навеки.