– Не затянуло?

– Духовка Сильвии Плат. У твоей матери определенно был писательский талант. Так точно определить суть этого места… Когда-то я вернулся и остался здесь ради жены. Ее мать болела – она не хотела ее покидать, а потом все закрутилось. Шел год за годом, но и после ее смерти я не смог покинуть город.

– Меня не затянет.

– Даже преподобный?

Я посылаю ему недоверчивый взгляд.

– Священник… У тебя всегда была какая-то странная тяга к служителям церкви. Но будь осмотрительна. Мы не знаем его мотивов. Не знаем, какую игру он ведет.

– Думаешь, он играет?

– Даже если так, то играет великолепно, потому что сердцем я ему верю.

Я выдыхаю, вспоминая, как стальные глаза смотрели на меня в церкви.

– Полагаю, он ненавидит меня, – продолжает Прикли.

– Почему?

– Потому что больше всего на свете хотел сегодня оказаться на моем месте.

– Ты не можешь этого знать.

– Мы уже проходили это, Флоренс, с твоим отцом.

Он вынимает руку из кружки и встает.

– Постой, я должна кое-что сказать. Не знаю, правда ли это, но Кеннел считает, что Доктор выдал меня за тебя, чтобы выведать твои секреты.

– Это не новость. Я тоже так думаю, почти уверен в этом.

– Тебя это не волнует?

– Я буду делать то, что делаю, чего бы мне это ни стоило. – Он морщится, глядя на израненный палец. – Ладно, пойдем. Покажу тебе твою комнату.

Мы поднимаемся на второй этаж в спальню в конце коридора, маленькую, но светлую. У окна стоит кровать, но больше мебели нет – комната завалена коробками. Я открываю одну из них и нахожу там рамку с фотографией женщины: молодая блондинка улыбается, сидя на крыльце дома.