Кстати, важно будет отметить – как я не сказал об этом раньше, ума не приложу, – что еще во время отдыха в клинике после ампутации я узнал о готовящемся для меня лишении прав. На суд после выписки я, конечно, не пошел. Права мне, соответственно, так и не вернули. Постоять, пообтекать и попытаться давить на жалость смысла не имело. Анализ крови на алкоголь, конечно, сделать успели, и вожделенные промилле в нем найти тоже. А вот придумать, как собрать мне ногу и выдержать, например, на аппарате Елизарова или как его там – не справились. Срок лишения для меня уже не играл роли, но мне звонили и рассказывали о том, когда и где будет суд. Хотя бы не забыли предупредить, и на том спасибо.
Я периодически включаю телевизор, и один раз удачно попадаю на программу новостей, в которой рассказывают про дрессировщика хищников, оставшегося при спасении какого-то парня на трассе без ног и вернувшегося в свое дело через депрессию и боль. Только я все не понимаю, какое отношение эти шоколадные истории имеют ко мне, оставшемуся без родных, близких и друзей в такой не шоколадной ситуации.
Мысли о родных и близких как-то невзначай напоминают мне про моего деда по отцовской линии. Я помню разговор с парализованным после инсульта дедом Пашей двенадцатилетнего пацана, еще не верящего толком в смерть, в страдания и обреченности. Пацана, для которого был открыт целый мир и который еще не знал ни о чем из того, что развернет его движение и дезориентирует окончательно.