Кое-что меня насторожило не так давно в разговорах Алены и Хазана по телефону, и я решаю поинтересоваться, не в курсе ли этого Володя, у которого обычно ушки на макушке.

– Знаешь, кто такой Баха? Бахти, цыган.

– Слышал.

– И что?

– Суровый мужик. Вместо перечницы, говорят, использует баллончик «ШОК».

– Ясно.

Ну да. Этим все сказано. Конечно. Ни черта мы оба не знаем.

Холодное лето какого-то года

Меня вызывает начальство. Когда я прокручиваю эту фразу в голове по дороге в соседнюю квартиру, становится жутко смешно, и я разражаюсь гоготом, едва не роняя костыль. Я давно наловчился ходить с одним костылем, и это вынуждает меня заниматься силовым спортом каждый день. Возможно, сейчас я здоровее, чем был тогда, с двумя ногами.

Когда я подхожу к Хазану, он еще говорит по телефону. Жестом он дает мне команду подождать, и я сажусь на скрипучий обветшалый стул, бережно придерживая костыль.

– Слушай, я бы не стал… Да ладно тебе… Ах вот оно как? Так слушай меня внимательно и запоминай – я делаю дела только с людьми, которых уважаю, а ты сейчас… Нет, ты слушай меня… Насрать вообще. Имей в виду – я цену не меняю. Если у тебя проблемы со сборами или ты хочешь снова своих людей в дело пускать – пусть товар пропадет. Я их скину в бокс или в подъезд кому-нибудь – не вопрос… Да, я смогу. Смогу и продать кое-кому, кто просто разберет их и сольет по частям… Короче, это мое последнее слово. Подумай… Да ну? И кто же? Тот мальчишка, которому отрезали руки, чтоб его было легче носить, и который свалил от вас? Не говори мне о контроле качества и порядке, ага?.. Я все сказал!

Хазан нервно бросает трубку и швыряет телефон на стол.

– Долбаное чмо. Возомнил о себе.

– Проблемы? – усмехаюсь краем рта.

– Да, забей. Баха жадный стал, как сука.

– Тот самый?