— Ладно, интриги вы нас не лишили. Что же он такого сделал?

— Ровно то, что и мог рано или поздно сделать мужчина его склада ума и нрава: соблазнил женщину. И не просто совратил её, но и устроил с ней фиктивный брак, причём фиктивным он был уже хотя бы по двум основаниям, не требующим установления свободы или несвободы воли и природы этой несвободы, — а, отмечу, из пяти пунктов, вынесенных на обсуждение присяжным заседателям, первые два касались именно рассмотрения возможности свершения противоправных действий с применением гипноза. Так вот, «пастором», проводившим церемонию, был знакомец Чинского, не бывший лицом духовным, но скрепивший печатью подложный документ о браке, а сам Чинский «забыл», что уже женат, и надо бы предварительно развестись с супругой, хоть они и живут раздельно. А, ещё в то же время свою, прошу меня извинить, аманту он представлял посетителям — и особенно посетительницам — «всего лишь как медиума». В августе девяносто третьего потерпевшая пришла к Чинскому с «отзывами о рефератах в дрезденском журнале» и соответствующими вопросами, осенью она становится его пациенткой, в октябре он осмелился обольстить её, в феврале организовал церемонию и через неделю был взят под стражу, в декабре осуждён. А потерпевшей, надо сказать, была баронесса Цедлиц, по некоторым сообщениям династически связанная с семьёй кайзера. Мимо столь романтичной истории газетам пройти было сложно. Нет, правда, как можно было? «В один прекрасный день во время лечения он признался мне в любви. Он признался мне в то время, когда я, по обыкновению, находилась в сонном состоянии», — и далее в том же духе. Герр Чинский был, по показаниям потерпевшей и свидетелей, весьма и весьма настойчив, бомбардировал баронессу записками, сопровождал сеансы любовными сентенциями, развил у утончённой особы чувство, что она может дать ему счастье и сомнениями терзает их обоих — и опять же всё в таком духе. Госпоже потерпевшей пришлось уступить, не выдержала банального напора. Виной ли тому тонкие, высшие или тёмные силы — не берусь утверждать, я в это не верю, но вот в то, что он месяцы напролёт убеждал её, возвращал к одной и той же теме, закладывал здание будущего решения, каждым кирпичиком давя и душа контраргументы, пользовался её воспитанностью и неравнодушием к гипнотизму, рвался в конфиденты, прознал о том, как её растили быть самостоятельной, но это выразилось лишь в отчуждении от семьи и зависимости от компаньонки, — несомненно. Это вопрос доминирования и подчинения. Наиболее подверженные гипнотическому внушению и трансу особы отчего-то оказываются и более податливыми в отношении чужих идей без наведения какого-либо особого состояния. Ничего сверхъестественного, но тем и страшно, тем и опасно. Да, собственно, о том же говорил и прокурор на процессе, даже указал, что закон различает бессознательность и безвольность, под последней понимая искусственное ограничение воли и ей же определяя состояние потерпевшей. Но, увы, он не рассмотрел вопрос чуть шире. Провёл параллель с ядами, состав которых, быть может, и не установлен наукой, но от этого они не перестают быть объектом судебных разбирательств. Но дело-то ведь не в том, был ли, условно, в аква-тофане мышьяк и соответствуют ли симптомы предполагаемому составу, а в самой моде на определённый тип совершения злодеяния: в одну эпоху это отравление ядом, в другую — словом, а вернее, потоком слов. Собственно, на том прокурор и погорел, поскольку адвокат допрашивал свидетелей о методе Чинского, и как-то постепенно выяснялось, что нет, глазки не строил, руками водил, как и все, это спорно, а то признанно… Вот за деревьями леса и не увидели. И это несмотря на то, что мимоходом выяснилось: техника Чинского — «магнетический трансферт» — собственной разработки, но по причине, должно быть, скудности запаса букв в алфавите или желания оспорить право на это название, именуется ровно так же, как и пара уже устаревших и признанных нетерапевтическими, применявшихся уже на момент процесса разве что по инерции. Ха, а вот брат баронессы сразу почуял неладное, сразу вычислил шарлатана; навёл справки и обеспечил доказательную базу хотя бы того, что касается незаконности заключённого брака.