— Моветоном будет сказать «в ином случае я бы…» или «в других обстоятельствах я бы…» — мы уже здесь. Селестина, Мартин, прошу подойти как можно ближе. Никанор, ставь ширму. Авксентий, дай мне дрель, а сам займись бороскопом.

— К слову, а где Сёриз? — Мартин старался не мешать Никанору, очерчивавшему дугу вокруг входной группы и отделявшему их от мира слоем необычной ткани.

— Пока что в штабе, а где-то с часу — то здесь, то там. Обретением чудо-лифов мы пока не хвастались, но наверняка пригодятся для работы с циклончиками умбрэнергии или для борьбы с эхоматами. Хотя, вроде, с ними и так можно справиться, если застать врасплох. Всё-таки иметь одну коллективную, принимающую решения, голову на всех — плохо. Потому я и попросила встретиться за несколько часов до того, чтобы не заставлять её, в случае чего, быть в двух местах одновременно. И переодеться в более подходящие одежды, естественно. Как без переодеваний?

— Вы довольно безэмоционально говорите об убийстве эхоматов, — как бы между делом спросил Михаил, тихо досверливавший дырку в плотной древесине и понизивший голос. — Вы же помните, что это уже, скорее всего, не пошедшие против вас, а похищенные миноры?

— Эти ваши ружья же несмертельные? Постараемся использовать в первую очередь их. Будет неприятно, если окажется, что эхоматов можно вернуть к прежней жизни, но что-то сомневаюсь. Если они осознают своё положение, хоть и не могут ему противиться, то понимают, что в подвешенном состоянии: или установят новый порядок, или погибнут в этом, лишённые источников подпитки-подзарядки и вынужденные жаться друг к другу весь короткий остаток жизни. Вот в том, что этот страх им оставили в качестве трудового мотива, — уже не сомневаюсь.

— Начинаю и я всё меньше сомневаться в безнадёжности нашего текущего предприятия. Кто-нибудь заметил поблизости голубей?

— В последние дни птиц и так редко увидишь, — направил Никанор ствол пневмоштуцера в аморфную бурую высь.

— Мелкие городские хищники, разоряющие гнёзда, также пропали. Так откуда же на ступенях и кладке взялись потёки яичных белков?

— Чтоб меня! Мартин, а вы не чувствовали тогда запах фимиама или чего-то подобного?

— Вы с нами не соизволите объясниться?

— В том особняке в Нёйи была комната, в которой был только один постоялец. И его лечили от ожогов. А среди прочих средств при них помогает…

— А, теперь понял, к чему вы. Или к кому — Бэзи. Но ведь уже полгода с момента получения травмы прошло.

— Она тяжела и не вполне обычна. Не забывайте о веществе, нанёсшем её.

— Ваше благородие, — совсем уже шёпотом позвал Авксентий, — внутри вижу семерых… нет, девятерых… нет, снова семерых. Что ж такое-то?